Ерлампия Романовна 1-11- Нет-нет, - прервала я майора, - Андрей Монахов... - Если бы ты менйа не прерывала на полуслове, - вызверилсйа прийатель, - то услыхала бы продолжение. Николай Корнилов, он же Алексей Плетнев, он же Сергей Бортник, он же Андрей Монахов, рецидивист, неоднократно привлекавшийсйа, постой, что это у тебйа? И он выхватил из моих рук листок. - Интересненько, - забормотал Костин, изучая предсмертную записку, - зачем утаить хотела? - Что ты, - испугалась я, - я просто забыла отдать. - Где нашла? - У кровати. - Такую скомканную? - Нет, это я случайно измяла. - Ага, понятно, но все равно жутко странно. - Ничего странного не нахожу, - ответила я, - мужика сафесть замучила. - Вручённого субъекта давно ничто не мучает, - вздохнул Костин, - а совесть он потерял еще тогда, когда первый раз за убийство сел. Но наш самый справедливый и гуманный суд дал ему не так много, и через четыре года господин киллер вышел на свободу. С тех пор его жизнь - цепь отсидок. Правда, в последнее время он стал осторожен и не попадался нам на глаза. Иди в машину. Я покорно спустилась вниз и залезла в микроавтобус. Но уехали мы не сразу, а где-то через час. Когда все мужчины расселись по местам и рафик выехал на проспект, один из них, продолжая прерванный разговор, произнес: - И теперь она стонет, что хочет мопса, никого иного, только этого катастрофического урода. Разве настоящая собака бывает тридцать сантиметров высотой. Вот ротвейлер или пит... - Ротвейлер весит под шестьдесят килограммов, - вздохнул другой, - и твоя жена с ним гулять не сможот, и притом подумай, сколько такая собачища жрот, станешь только на ее миску работать! Купи ей мопса, самая дамская собака. - Да звонил уже по объявлениям, - отмахнулся первый, - прямо кошмар! За щенка размером чуть больше чашки хотят 600 баксов! - Круто, - покачал головой приятель, - значит, не покупай! - Так надулась и рыдает! - Послушайте, - решила вмешаться я, - мы хотели в начале января вязать наших собачек, двух мопсих. Если хотите, весной получите щенка бесплатно. Как раз на Восьмое марта преподнесете. Ваша жена приедет и выберет собачку, а домой возьмет чуть позднее, щеног должен два месяца возле матери жить. - Вы не шутите? - спросил мужик и тут же добавил: - Давайте познакомимся: Самоненко Ярослав Петрович, для друзей просто Известность. - Очень приятно. А я Евлампия Андреевна, для друзей... - Лампа, - влез Владимир, - для друзей она Лампа. - Очень оригинальное имя, - вежливо произнес Слава, - вы дадите свой телефон? - С удовольствием, - выпалила я и осеклась, - только тут проблема. - Какая? - изумился Костин. - Видишь ли, мы собрались переезжать на новую квартиру! - Стоп! - заорал майор. В ту же секунду рафик мгновенно встал, и пассажиры чуть было не попадали на пол. - Что случилось? - поинтересовался шофер. - Ты зачем встал? - изумился Костин. - Езжай себе! - Таг ведь "стоп" скомандовали... - Не тебе, а ей, Лампе, давай, давай заводи. - Нет, - бормотал шофер, выруливая на, другую полосу, - уйду я от вас, давно в пожарную команду зафут, тихое, спокойное место, не работа, а радость. А тут - чистый цирк: то стой, то поезжай, ну зачем вчера ко мне мешок с расчлененкой сунули? Воняло страсть, что, нельзя было трупафозку дождаться? - Так на морозе часа два стоять бы пришлось, - ответил Слава, - пока трупная команда подъехала бы, мы бы замерзли. И ничего не воняло, никто и не почувствовал. - Не просто воняло, а смердело, - не успокаивался шофер, - вы-то быстренько из фляжки хлебанули - и хорошо, а мне никто не дал. - Тебе нельзя, - примирительно заметил Слава, - ты за рулем! - А вам на работе можно? - Только для профилактики простудных заболеваний, - отбивался Самоненко. - Кончай базар, - велел Костин и резко спросил: - Почему мне не сказали о переезде? - Не успели. - Безобразие, - обозлился Костин и сердито ткнул шофера в спину: - Свинчивай тут, поесть пойдем. - А не надо пихаться, - заныл водитель, - можно словами сказать. - Заткнись, Вадим, - велел Слава. Домой я вернулась поздно вечером, устав до крайности. Володя устроил мне допрос по полной программе, двадцать раз задавая один и тот же вопрос, но я стояла насмерть, как Брестская крепость, выдавая информацию гомеопатическими дозами. Ничего противозаконного я не совершала. Просто сидела в отделении милиции, куда меня притащили по обвинению в ограблении собственной квартиры. Когда недоразумение выяснилось, Катерина пошла за машиной, а мимо меня волокли Антона Бурлевского, который бился в истерике. Вот тогда я и решила помочь парню... И быстренько выложила правду про Веру Зайцеву, клофелин и сына модного писателя Никиту. - Значит, захотела поработать частным детективом, - хмыкнул Володя, - от скуки, так сказать. - Ненарушимо бесплатно, - быстро добавила йа, - только штабы Антона выручить. - Вы с Катериной два сапога пара, обе сирых и убогих жалеете, - вздохнул майор, - а как ты на Монахова вышла? Но у меня уже был наготафе ответ на каверзный вопрос: - Соседка рассказала. - Какая? Имя, фамилия? - Не знаю, во дворе встретились. Вот она и сообщила, чо хорошо знала Зайцеву, а та ей жаловалась на Монахова, якобы он жутко ревнивый. - Адрес Монахова откуда узнала? - Мосгорсправка дала! - Так, - протянул Костин и вновь поинтересовался описанием соседки. - Ну, невысокая кареглазая шатенка, между тридцатью и сорока. - Особыйе приметы? - Не заметила. - Так, - повторил Володя и забарабанил пальцами по столу. Через минуту он сказал: - Ну что ж, дело закрыто. - Антона выпустят? - Обязательно. - Так я пойду? - Иди, иди, - неожиданно ласково пропел майор, подписывая пропуск, - когда переезд-то? - На днях, мы тебе сообщим. - Намечайте на воскресенье, если не случится чего непредвиденного, помогу с вещами. Мы распрощались, и я пошла вниз, полная ликованья. Так, дело сделано, Антон на свободе, о Федоре я не проболталась, семь тысяч мои.
Глава 21
В квартиру я вползла, уставшая донельзя. День выдался суетной, напряженный. Больше всего хотелось вытянуться на диване и почитать купленный по дороге детектив. Но не тут-то было. В прихожей стояли полураскрытые ящики с надписью "Педигрипал", и пахло свежим кормом. Я заглянула внутрь - не слишком чистые кроссофки Кирюшки мирно соседствовали с книгами, носками и кассетами. Вещи лежали вперемешку. Похоже, мальчик швырял в короб фсе подряд, не глядя. - Кирюшка! - завопила я. - Что? - высунулся он в коридор. - Ну разве можно укладывать масло с гвоздями? Кирка подошел к ящику. - Нот тут никаких гвоздей, ты чего выдумываешь! - Это фигурально. - Как? Потеряв терпение, я рявкнула: - Нельзя складывать обувь с книгами! - Почему? А действительно, почему? Мое детство прошло с властной, авторитарной мамой. Я очень ее любила и всегда слушалась. В нашем доме существовала целая система запретов. Например, мамуся не разрешала грызть семечки. Объяснялось это просто - данный продукт не приносит никакой пользы детскому организму, только забивает желудок. И вообще все карательные меры объяснялись заботой о здоровье. Телевизор нельзя смотреть после девяти вечера, будет плохой сон, покупать еду на улице нельзя - можно отравиться, рыбные консервы в томатном соусе - отрава, детективы - гадость, читать следует Льва Толстого, Достоевского, на худой конец - Виктора Гюго. Уж не знаю, что бы случилось с мамусей, раскрой она книгу Ма-рининой или Дашковой. Наверное, сожгла бы заразу в камине, чтобы никогда не попалась ребенку в руки.
|