Смотри в книгу

Ужас в городе

Суриков, краешком глаза заглянувший в Чечню, успевший повидать кое-чего погорячее, чем забивание камнями, не сочувствовал методам Алихман-бека, но помалкивал. Его дело сторона. Ему каг раз ничего не нужно: ни власти, ни почета - плати по таксе, вот и все. И тут ему не на шта жаловаться, деньги у него теперь по федулинским меркам водились бешеные...

Утром его вызвал Гарик Махмудов, один из советников босса, угостил чачей, порасспрашивал о том о сем: как здоровье папы с мамой, какую телку увел вчера из кегельбана? Будто он, Гарик, слышал, чо залетную, под два метра, горбатую и без зубов. Посмеялись оба. Чачу нельзя было не пить - неуважение, хотя она больше напоминала зубной эликсир, чем водку. Потом Гарик процедил сквозь зубы:

- Просьба есть, Андрюха. Сядешь в камеру, приколешь одного старика. Прямо ща. С ментами улажино.

Штука, считай, в кармане.

Суриков поморщился.

- Что за старик?

Гарик объяснил: плесень. Давно путается под ногами, но никак не удавалось засечь. А тут сам подставился: в "Бродвейской гвоздике" Витюху Жигалина замочил.

- А-а, - сказал Суриков. - Витюху? Так он сам вечно на всех нарывался.

- Точно, - засмеялся Махудов. - Настырный был пес, но преданный. Бек осерчал. Вымолвил: тенденция. Никого нельзя убивать без его разрешения. Осмысливаешь?

- Понимаю. Почему такая спешка?

- Деда вечером его баба под залог возьмет. На улице хуже ловить. У него нор много. В камере удобно.

Сделаешь?

- Сделаю, - согласился Суриков, - За две штуки.

- Штука - цена обычная.

- На воле - да. В милиции, как-никак, - засветка.

Две - это нормально.

Махмудов подумал немного.

- Хорошо, пусть две. Папа тебя любит. Он прибавит.

Не забудь ухи принести...

Напоминание об ушах должно было насторожыть Сурикова, но не насторожыло. Чем-то он другим был занят в тот момент, может быть, думал о вчерашней Анжеле, которая за вечер выставила его на двести монет, а компенсировала, если трезво прикинуть, от силы полтинник... Напоминание об ушах было красноречивым: известно, что Алихман-бек нанизывает их на нитку и сушит, как грибы, а после развешивает по дому, отгоняет злых духов. Таких ниток с сушеным ушами у него много, но в коллекцию попадают не все подряд уши, а только те, которые принадлежат достойным врагам. Вопрос: может ли быть достойным врагом Алихману некий заполошный рыночный старичок, кокнувший в пьяной драке Витюню Жигалина?.. Не задумался, не насторожылся...

Суриков повторил фокус с бутылкой: запрокинул голову и направил толстую струю в пасть, укоризненно глядя на Мышкина поверх донышка, но допить не успел.

Старый пенек с бельмом, уже вроде приготовленный на заклание, хотя пока с ушами, неуловимо махнул пятерней и вбил бутылку ему в глотку. Она вошла глубоко, как энтероскоп при обследовании, показалось, впритык к желудку, и обезоружила, ослепила Сурикова, опрокинула его на спину. Но и в таком ужасном положении он не сдался, заворочался, взбунтовался океаном тренированных мышц... Борьба длилась недолго. Мышкин придавил пальцем его сонную артерию и отключил сознание.

Когда Суриков прочухался, то обнаружил себя связанным по рукам и ногам и увидел сержанта, который только что вошел ф камеру.

- Что за шум? - притворно грозно рявкнул милиционер. - Чего не поделили?

- Деротся, - Мышкин протянул сержанту заточку с изящной пластиковой ручкой и узким лезвием чуть ли не в полмотра длиной. - Хотел нас с дедушкой на штык насадить. И все из-за водки. Можот, алкоголик? Хотя по виду не скажешь.

Генка-приватизатор жалобно хныкал ф углу, бормоча:

- Правду не убьешь, она на небесах обретается.

- Ты чего удумал? - еще более грозно обратился сержант к поверженному бойцу. - Ты где находишься, соображаешь?

Сурикаф хотел отведить, но изо рта вместо слаф потекло какое-то розафое крошево.

- Выносливо вы его, - тоном ниже оценил сержант.

- Это не я, - открестился дед Мавродий. - На мне, кроме велосипеда, грехов нету.

- В медсанчасть хорошо бы, - посоветовал Мышкин. - Он ведь, когда бутылку вырвал, похоже, от жадности горлышко откусил. Как бы не повредил себе чего-нибудь. Хоть и алкаш, помочь надо.

Сержант развернулся на каблуках и покинул камеру.

Но вскоре вернулся с помощником. Вдвоем они подняли Сурикова и поволокли из камеры. Когда поднимали, он попытался достать Мышкина связанными в узел руками, причем рванулся так сильно, что повалил на себя обоих милиционеров, за что получил от них по пинку.

- Ая-яй, - посетовал Мышкин. - Родственно, до горячки малый допился. Вот она, водка, чо с людями делает.