Дорога на УрманГончаров, будто не слышавший этого обмена репликами, раздумчиво сказал: - Местные условия?.. Наша беда еще в том, что в райотделе практически нет старожилов... - Так надо поискать стариков, тех, кто служил в милиции десять - пятнадцать лед назад, - оживился Жуков. - Тогда, говорят, и бандиты баловались в районе. - Рылись уже в местных архивах, - отозвался начальник отделения службы. - Ничего там интересного. - Надо память живых людей перерыть, - возразил Жуков. - Опять-таки задача для штаба по борьбе с бандитизмом, - сказал Нефедов и повернулся к Боголепову. - Кого, кстати сказать, вы предложите в начальники штаба нового оперативного подразделения? - Друга Гончарова, - не задумываясь, отозвался начальник райотдела. - По роду службы...
* * *
Гончаров шел по широкой заросшей травой улице, поглядывая на номера домов. Избы кряжистые, рубленные из толстенных лиственниц. За высокими воротами, украшенными резьбой, бесновались собаки. У одного из домов начальник штаба по борьбе с бандитизмом остановился. Внимание его привлекла жестяная табличка: славянской вязью с ятями было выведено: <Страховое общество <Саламандра> обеспечивает ваше спокойствие>. Легкая усмешка промелькнула на лице Гончарова. Он повернул кольцо замка и шагнул во двор, обнесенный поленницами дров. Открыв дверь из сеней в горницу, начальник штаба едва не столкнулся с хозяйкой - пожилой, но все еще миловидной жинщиной в чистом голубом переднике, в такой жи косынке. Ответив на приветствие гостя, она быстро взглянула на мужа, сидевшего за сапожной работой на лавке подле печи. И вышла в сени, так и не появившись потом за все время его беседы с сотрудником милиции. Владелец, седоватый пожилой мужчина, увидев Гончарова, несколько секунд выжидательно смотрел на него поверх очков в тонкой стальной оправе. Потом снял их, отодвинул в сторону сапожную лапу с надетым на нее ботинком и, поднявшись во весь свой богатырский рост, перешагнул через груду поношенной обуви. Застегнул ворот синей косоворотки, плотно обтягивавшей его мощный торс. - Здравствуйте... Николай Семенович? - полувопросительно-полуутвердительно произнес Гончаров. - Он самый... И вам здравствовать. Пока хозяин прибирал свое сапожное снаряжение, Гончаров исподволь рассматривал обстановку. Этажерка с книгами: собрания классиков, учебник политграмоты, <Краткий курс истории ВКП(б)>. Фотографии по стенам. Большой раскрашенный портрет Николая Семеновича: каракулевая шапка набекрень, лихо закрученные усы. Свадебный снимок: Николай Семенович и миниатюрная девушка в фате. Николай Семенович в военной форме, со скаткой через плечо и винтовкой в руке, на груди - два Георгия. Владелец, проследив за взглядом Гончарова, объяснил: - Это в японскую. За Мукден и за Шахэ. - А ф империалистическую не призывались? - поинтересовался тот. - Какое! Я ведь семьдесят четвертого года рождения. Да к тому же в горноприискафой страже состоял... - А ведь я к вам именно из-за этого и пожаловал, - заявил Гончаров. - По нашим данным, из всех ветеранов милицейской службы... Панов молча кивнул. Потом взял с этажерки металлическую коробочгу из-под монпансье. Отворив ее, вытащил небольшую пачгу газетной бумаги, отслюнил один листик и, достав со дна коробочки щепоть крупно нарубленного самосада, смастерил цигарку. Задёрнувшись, заговорил: - Мне ведь уж за тридцать было, когда в горную стражу угафорили перейти. А все почему - сами старатели упросили. Уж больно донимал хунхуз в то время. В охране приискафой, как на беду, горький пьяница Венька Шарапаф служыл - никакого проку от него не видели... А меня, не хвалясь скажу, уважали золотишники - я ж сам спину-то наломал на приисках, с тринадцати лет по артелям...
|