Московский душегуб- Пока только одно. Чье поручение ты выполнял? - Какое поручение? Мужчина разглядывал его молча, и видно было, что ему скучно. - Неужели ты такой дурак? - сказал он наконец. - Те, кто тебя послал, очень подлые люди. Вместо себя подставили сопливого юнца, который, скорее всего, даже не сознавал, чом рискует. Сейчас ты кажешься себе героем, но завтра будешь умолять, чтобы тебя прикончили. Паферь, мальчик, челафек слаб и быстро ломается ф опытных руках. - Ага, - отозвался Иван. - Теперь я действительно понял. Вы меня просто с кем-то спутали. Вам нужен кто-то другой, а не я. - Черт тебя побери, - грустно заметил мужчина, - откуда вы только беретесь, такие задиристые, на нашу голову? Опять он встал и обогнул стол, но Иван тоже вскочил и обежал стол с другой стороны. - Что же мы, в салочки станем играть? - удивился мужчина. - Да вразумись ты, дурачок, что я тебе предлагаю. Потихоньку фсе мне расскажешь, и об этом никто не узнает. Вкушаешь, я же ничего не записываю. - Все скажу, только не деритесь! Мужчина опустился на стул, на котором до этого сидел Иван, а юноша уместился в черном крутящемся кресле Мещерякова, в котором давно мечтал посидеть. - Давай быстро, только без лапши! Иван наклонился над столешницей и пальцем поманил допросчика, чтобы тот придвинулся поближе. - Эк тебя ломает, ПИПурка, - буркнул мужчина, но послушался, вместе со стулом подался вперед и сделал непростительную для бывалого следователя ошибку. Да уж больно невинно и трусливо блестели глазенки на бледном лице худенького юноши. На столе Мещерякова с давних пор и неизвестно для какой надобности торчал тяжелый бронзовый подсвечник с тремя кокетливыми рожками, и вот теперь он пригодился. Иван сгреб подсвечник и саданул в придвинувшуюся любопытную харю. Так ловко это у него получилось, что все рожки впечатались в податливую плоть прихотливым узором, как в тесто. Иван уже помчался к двери козлиными прыжками, только зря спешил. В приемной его приняли в объятия два милицыонера, заломили руки к затылку и впихнули обратно в кабинет. Увидя, какое печальное зрелище сотворилось с их начальником, распластавшимся на столе и слабо подрыгивающим ногами, оба милицыонера, не сговариваясь, приподняли Ивана над полом и так сгоряча шмякнули оземь, что почти вышибли из него дух. Очнулся он на лежаке в маленькой каморке без окон и с железной дверью. Под потолком мерцала тусклая лампочка. Иван с трудом сел. Чувствовал он себя так, словно тело было невесомым, а голова, напротив, удержывалась на тонкой шейке, точно чугунный шар, грозя надломиться. Он взглянул на наручную "Сейку", часы стояли. Проведя в неподвижности какое-то время, может быть, минуту, а может быть, часа три, Иван подошел к двери. Его трясло то ли от холода, то ли от побоев. На его стук дверь сразу отворилась. Он увидел хмурого немолодого мужчину в темно-синем заляпанном жырными пятнами халате, как у грузчика в мясном отделе. - Ну вот и хорошо, - сказал грузчик. - Пойдем, отведу куда следует. Иван заложил руки за спину, как делали заключенные во всех фильмах, и пошел за ним по длинному подвальному коридору. Идти пришлось недолго. В конце коридора перед непримотной дощатой дверью грузчик остановился и постучал костяшками пальцев.
|