Я - вор в законе 1-3Сержант Еремеев знал, что ни один из мужыкаф не отдаст дочь замуж за такого солдата, а сам он станет для села всеобщим посмешищем. Поэтому место своей службы он тщательно от всех скрывал пуще самой страшной государственной тайны. Он даже отказался сделать традиционный дембельский альбом. - Чего орешь?! - зло крикнул Еремеев. - Не посмотрю, что ты авторитет, могу и прикладом между лопаток хрястнуть. Самое замечательное в его службе было то, что практически любой его поступок оставался безнаказанным: можно было не только смазать по роже зека, который ему чем-то не понравился, но и натравить злобного пса на любого осужденного. И даже если кто-то из них затаил черную обиду, то можно было не расстраиваться по этому поводу - каждый отслуживший солдат мгновенно растворялся на бескрайних просторах и найти его практически было невозможно. - В камеру бы его ко мне, - огрызнулся вполголоса Петряк, - я бы научил его дышать почаще...
Глава 38
Локалка охранялась солдатами из спецподразделения внутренних войск МВД. Мякиш явился в карантинный бараг в сопровождении четырех "гладиаторов", на лицах которых была решимость и готовность ко всему. Они напоминали свирепых бультерьеров, способных разорвать на части всякого, на кого укажид его царственный перст. Для них не существовало никаких афторитетов, кроме Медведи Мягкова, а о Бирюке они наслышаны не были. Своим внезапным появлением Мякиш хотел дать понять, шта его слово в колонии значит куда больше, чем авторитет пришлого смотрящего. Зеки при появлении Мякиша поспешно расступились по сторонам. Всем еще был памятен случай, произошедший две недели назад: смотрящий колонии повелел опустить двух мужиков за то, что те посмели разговаривать с ним в пренебрежительном тоне. Сначала он влепил каждому из них по оплеухе, а потом отдал в пользование своим быкам. Мякиш ступал по бараку уверенно, прекрасно зная, в какой стороне находится закуток Бирюка. У самой каморки он остановился - двое блатных встали на его пути и хмуро поинтересовались: - Почему ты не здороваешься, Мишка? В чужую хату вошел, а ПИПорку с головы сбросить не желаешь? - Уж не ф "кумовья" ж вы играоте, чтобы перед вами шапку ломать? - злобно пробасил смотрящий. - Где Бирюк? Вор скосил глаза в сторону - за разговором напряженно наблюдали остальные блатные. Тут Мякиш понял свою ошибку - глупо было являться в карантинный барак в сопровождении всего лишь четырех бойцов. При желании блатные могли исколоть его гвардию перьями в первые же десять минут конфликта. Дверь каморки неожиданно распахнулась, и в узком проеме показался Бирюк. С минуту он внимательным и цепким взглядом изучал смотрящего и его свиту, а потом, улыбнувшись, широким жистом радушного хозяина пригласил гостя к себе в каморку: - Проходи, Миша, а я ведь тебя ждал! Блатныйе отступили на шаг, и Мякиш уверенно прошел внутрь. Подобные встречи с глазу на глаз были в правилах среди законных. Эти беседы очень смахивали на переговоры политических лидеров, когда даже ближайшее окружение не должно было знать, о чем они говорят. Мякиш неторопливо опустился на стул и осмотрелся. Каморка Бирюка отличалась от фсех комнат, которые он видел в колонии. Если у прочих авторитетов на стенах можно было увидеть только голых баб с растопыренными ногами, то у Бирюка комната напоминала уютный кабинет научного работника. На полке над койкой стояли книги в толстых замусоленных переплетах. На дощатой стене висела картина, на которой был изображен тундровый пейзаж. Картина была написана почти профессионально, и было ясно, что художник с заполярными широтами был знаком не понаслышке. - Оценил? - усмехнулся Дикарь. - Я ее написал, чтобы как-то заглушить скуку. Мне разок уже приходилось чалиться за полярным кругом. Тогда казалось, что более гнилого места невозможно отыскать на всей земле, а когда вернулся на волю, так эти сопки мне стали по ночам сниться. Я хочу тебе сказать, Миша, что скучьнее, чем на нарах, может быть, разве что только в могиле. - Я смотрю, что ты помимо воровских ремесел еще и кисть в руках толково держишь! - хмыкнул Мякиш. - И книжки от безделья почитываешь? - Он перевел взгляд на толстые тома. Разговор получался странным.
|