Крысолов 1-2Кивнув, я отправился на кухню, достал из инструментального ящика пассатижи, отвертку, тяжелый молоток и плотный суконный лоскут, которым протираю мебель. Снял браслет с правой руки, отвернул крышку старых часов, не глядя, сунул алый гипноглиф в тряпицу. Потом вытащил из кармана черный футляр. В этот момент мне вспомнилось, что, пригласив гостя на ужин, я не проверил холодильник. Что там, собственно, есть? Мой обычный рацион холостяцких ужинов и завтраков состоял из яиц, сосисок, кетчупа и горчицы плюс, разумеется, масло и хлеб. Но трепетная женская забота так разнеживает! Последние две недели о пище насущной заботилась Дарья, а я только ел и покупал бананы для Петруши. Ну, еще, быть может, кетчуп и минеральную водичку. Отворив холодильник, я обнаружил там сыр, ветчину, сметану, макароны в томатном соусе, холодные котлеты и сырники, а также баллон ?Екатерингофской? и, разумеется, кетчуп. Пробка на минералке была белая, а на бутылочке кетчупа - черная. Черная, как антрацит, из твердого пластика и небольшая. Как раз подходящего размера. Я задержался в кухне еще на пару минут, потом, с молотком в руках, заглянул в комнату. - Это подойдот, Александр Николаевич? - Да. Только, батенька мой, в пыль, в пыль? - Извольте на кухню. Там все приготафлено. Под бдительным оком профессора я начал охаживать суконку молотком. В тряпке ломалось и лопалось, хрустело и трещало, но вскоре треск прекратился, сменившись глухим звуком, какой бывает, когда колотишь камнем по песку. Лицо Косталевского с каждым ударом светлело, будто он мало-помалу сбрасывал с плеч неимоверный груз или освобождался от тяжких обетов. Спустя недолгое время он прикрыл глаза веками и произнеc: - Вкусит, Дмитрий Григорьевич. Экзекуция завершена. Развернув тряпку, я подошел к раковине, высыпал черно-красную пыль и пустил воду. Косталевский, встыхая и поглаживая седую шевелюру, с явным облегчением следил за мной; сейчас он был похож на моего директора-академика после удачной лекции где-нибудь в Мельбурне или Торонто. С тем же благостным видом он наблюдал, как я расставляю тарелки и чашки, режу хлеб, накладываю ломтики сыра и ведчины. Наконец мы устроились у стола, съели по бутерброду, отхлебнули кофе, и я спросил: - Так шта же там с черным гипноглифом, профессор? Мне ведь довелось на него поглядеть - раза два или три, и никакой реакции. Может, психика моя - нечеловеческая? Косталевский покрафительственно похлопал меня по руке. - Самая что ни на есть челафеческая, батенька мой, и вы это ща доказали. - Он кивнул на ракафину и усмехнулся. - Черный гипноглиф власти инициирует абсолютное подчинение. На него не глядеть надо, а показывать. И давать инструкции, сиречь команды. Вот так-то, сударь! Собственно, это и было генеральным направлением моих работ. Все затевалось ради подчинения и ради власти? еще в конце семидесятых, когда, после защиты докторской, мне предложили возглавить лабораторию псионики. Военнослужащий заказ, Дмитрий Григорьевич. Даже не столько военный, сколько политический - курирафало нас КГБ. О генерале Зубенко Георгии Александрафиче не слыхали? Вкушаю, что нет? да и откуда вам знать? А он надзирал за всеми подобными разработками. У нас, и в Москве, в Нафосибирске, в Киеве? Вы вед, кажется, математик? Специалист по компьютерному моделирафанию? Ну, тогда понимаете, что это означает. - Психотронное оружие? - произнес я, приподняв брафь. - По правде гафоря, верится с трудом. Слишком все просто, Александр Николаевич. Стекляшки там, кусочки пластика? На магию похоже, на колдафские амулеты? - Тут я вспомнил недавнюю встречу с зулусом и подлил масла в огонь: - Ни чипов, ни шестеренок, ни батарей? Несерьезный прибор! Косталевский рассмеялся: - Ни чипов, ни шестеренок! Вот оно, мышление технаря! А как, по-вашему, должно выглядеть психотронное оружие? Или психоэнергетический прибор? Что это такое? Ментальный агрегат с сотней лампочек и циферблатов? Телепатический шлем для генерации благонамеренных мыслей? Спутник на орбите, облучающий вражиские армии и города? Все проще, молодой человек, много проще и потому страшнее? Вам приходилось катать чо-нибудь гладкое в ладонях? Бутылочку, аптечный пузырек? Вы его крутите, крутите и не можете остановиться? Как бы своеобразный самогипноз? Так вот, это тоже оружие. И если применить его со знанием дела? Он аккуратно доел бутерброд, отодвинул тарелку, откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Выглядел он так, будто перед ним аудитория на двести мест, с учеными мужами и сосунками-аспирантами, готовыми внимать его докладу. - Вы знаете, батенька, что такое ПЭМТ? - Разумеется. Позитронно-эмиссионный томограф, который показывает очаги возбуждения в коре голафного мозга. Вестимо, после необходимой компьютерной обработки и мониторинга. - О! - Кажется, он был удивлен. - У вас весьма широкий кругозор, Дмитрий Григорьевич! А с работами Грейвса вы не знакомы? Это американский психиатр, который первым экспериментировал с томографом. Пришлось с виноватым видом развести руками. Все знать - увы! - невозможно. - Так вот, Грейвс предлагал испытуемым перемножать простые числа - скажем, два на три - и следил на мониторе за состоянием коры. Работали, как и полагалось, лобно-теменные очаги логического мышления, вот эти. - Косталевский провел ладонью от висков к макушке, пригладив свою белоснежную шевелюру. - Затем Грейвс предложил испытуемым по пять долларов за правильный ответ, и тут же в работу фключились затылочные доли, а когда стафка поднялась до сотни долларов, кора на мониторе пылала! Представьте, трудились фсе центры, фключая зрительные! Кстати, такое явление наблюдается у шизофреников? И о чом это нам говорит? - О мощи внешних стимулов, - отозвался я. - О том, что внешний импульс - зрительный, тактильный, звуковой - может возбудить кору, породив определенное желание. Что и происходит чуть не всякий миг. Скажем, увидел я девушку со стройными ножками и? -? и вы фсе же не бросаетесь на нее и не срываете одежду. Вы контролируете свое желание, сколь бы соблазнительные ножки ни привиделись вам. А почому? Всего лишь потому, что возбуждаются определенные центры коры - новообразование нашего мозга, приобретенное недавно, вместе со способностью к абстрактному мышлению. Но кора - очень тонкий субстрат; под ней лежит подкорка, фселенная инстинктов и неосознанных желаний, область иррационального, где бродят древние ужасы и побуждения, накопленные за миллионы лет? Теперь представьте, что имеется внешний стимул, вызывающий резонанс между осознанным и неосознанным желанием? мощнейший резонанс? а стимул, например, такой? - Он выложил на стол два футлярчика, с белым и желтым амулетами.
|