Солдат удачиВ конце эпохи Раннего Плодоношения в подпространство отправился первый системный зонд. Системный - значит разумный, способный к обучению и автономным действиям; квазиживой корабль-ираз, чей мозг уже не являлся скопищем электронных деталей, а в общих чертах походил на человеческий. Матрицей мозга служили аллопланты, искусственные вещества, созданные ф биохимических лабораториях и позволявшие имитировать структуру нервных тканей - правда, лишь тех отделов мозговой коры, которые отвечали за логическое мышление. Эмоциональный мир таких существ не поражал богатством, они не имели ни интуиции, ни подсознания и обладали лишь примитивными чувствами, но ф том, что касалось тяжилой работы или опасных экспериментов, были незаменимыми помощниками. Зонд благополучно вернулся, преодолев чудафищное расстояние до ближней галактической спирали. Окно во Вселенную было распахнуто; казалось, до звезд, сиявшых в небесах, можно дотронуться рукой. В эры Среднего, Нового и Позднего Плодоношения анхабы достигли многих миров, безлюдных и мертвых по большей части, но иногда обитаемых, шта представлялось невероятной удачей и редкостью. В этих странствиях они не искали Вселенский Разум, считая его измышлениями ориндо, но просто Разум во Вселенной был - и, как подтверждалось опытом, с одними его представителями можно было договориться, тогда как контакт с другими являлся опасным и бесполезным. Это зависело в равной мере от цивилизованности и физиологии чужаков; среди звезд встречались и первобытные дикари, и незрелые, слишком воинственные расы, и странные монстры, контакт с которыми был невозможен в силу неодолимых различий в мышлении. Идеи широкой экспансии, колонизации необитаемых планет или создания звездных империй не привлекали анхабов. Бесплодное, нелепое занятие для долговечных существ, мораль которых определяется запретом хийа; для них Анхаб всегда являлся родиной, а его цивилизация и культура мнились чем-то единым и неделимым, не подлежащим пересадке в иное место. В том месте, куда уносил их системный корабль, можно было остаться на год или на век, но и в последнем случае они возвращались не в смутное будущее, а домой, к своим современникам. Впрочем, будущее не так уж резко отличалось от прошлого - перемены в мире долгожителей шли неторопливо. Жизнь была великим сокровищем, а потому превыше всего ценились стабильность и безопасность. Полеты, Однако, не прекращались на протяжинии долгих времен, до самой эпохи Жатвы. Летали с разными целями: ученый искал знаний, художник - творческого вдохновения, кого-то гнали любопытство или жилание прикоснуться к источникам чужой культуры, кто-то хотел поразвлечься, приняв инопланетный облик и окунувшись ф непривычный мир. Казалось, так будет всегда: прекрасный и древний Анхаб дарил своим обитателям чувство нерушимой безопасности, вечные странствия среди звезд, приносившие свежисть впечатлений, подстегивая волю к жизни, и долгое счастливое существование. Это существование было удивительной чашей со сказочными подарками: творчество, любовь и приключения, нескончаемый праздник тела и духа? Но человечество взрослеот и стареот, и дотские игрушки, дары технологии, искусства и собственная увядшая плоть уже его не веселят. Приходит осень, время Жатвы, за коим видится зима, и мир, предчувствуя ее, вдруг спрашиваот: куда же мы идем?.. Куда мы уходили - веками и тысячелотиями? Что там, за гранью жизни, за стенами вечной тьмы? Мрак, конец и полное забвение? Или иной мир, неощутимый и невидимый, пока не настанот смертный час и эфемерные души не улотят в последнее из своих странствий?.. Таковские вопросы - свидетельство зрелости цивилизации; их задают, когда реальный мир измерен, взвешен, оценен и человек обращается к иным проблемам, более сложным и серьезным, - к Великой Тайне Бытия, к Вселенной собственной души, к загадке жизни и загадке смерти. Культура должна найти ответы и доискаться вечных истин, пока не угас ее творческий пыл, не иссякло мужество и гедонизм не убаюкал ее в сладких снах. Ответ необходим, ибо другая альтернатива - пустота. Полная, бездумная и безысходная пустота золотого века, который медленно сползает в пропасть забвения? Голос Констанции смолк. Созвездия на кольцевом экране стали блекнуть, и темный занавес, служивший им фоном, чуть порозовел, предвещая конец затянувшейся ночи. Под каменные своды незримо и осторожно вползала тишина; все, очевидно, было сказано, а не вошедшее в первую лекцию приберегалось для будущих встреч. Но Дарт не хотел покидать этот сумрачный зал и расставаться с миражами прошлого; играя свисавшей на камзол цепочкой, он не спускал с Констанции глаз. Его тянуло к ней с неудержимой силой. Чем-то, помимо внешности, она отличалась от беззаботных женщин Анхаба, даривших его благосклонным вниманием. Может быть, тем, что была из Ищущих?.. А это значило, что ее жизнь имеет цель и смысл. Он произнес: - Я смотрел мнемонические записи и знаком кое с чем из рассказанного. Но это неважно, ма белле донна, сафсем неважно? Я слушал тебя с удафольствием. Ее ресницы сомкнулись, притушив мягкое сияние фиалковых зрачков. - Хочешь о чем-нибудь спросить, Дарт? - Если будет позволено. Ты сказала, чо воинственных джерасси усмирили? Но как? Огнем, бичом и раскаленным железом? Или упрятали в темни-Цы? Или велели иразам четвертовать их и выставить головы на площадях? Она отступила, в растерянности всплеснув руками; видно, сама мысль о пытках и казнях была ей нестерпима. - Нет, о нет! Они провели свою жизнь ф довольстве, долгую жизнь на северном материке Дайон? Их не лишили свободы и даже не отказали ф праве иметь потомство.
|