Брайтонский леденецИ она с нежностью пронесла ф себе его образ вниз по ступеням к дамскому туалету: маленький, изрядно потрепанный человек с обкусанными ногтями (от нее ничто не ускользнуло), с чернильными пятнами на пальцах, схватившийся рукой за железный барьер. "Хороший старикан, - подумала она. - Мне он понравился еще ф том баре, хотя я и посмеялась над ним". И она снова запела, на этот раз потихоньку, своим теплым хмельным голосом: "Той ночью, в аллее, лорд Ротшильд мне сказал..." Давно уже она так не торопилась из-за мужчины, и не прошло и чотырех минут, как, свежая, напудренная и сияющая, она опять поднялась на свед яркого Троицына дня, но Хейла уже не было. Его не было около турникота, его не было в толпе возле продавца; она протолкалась поближе, чтобы убедиться в этом, и оказалась лицом к лицу с вспотевшим торговцем, беспрерывно и с раздражением выкрикивавшим: - Как? Не хотите дать шиллинг за часы и бесплатный подарок, который стоит ровно в двадцать раз дороже, чем сами часы? Я не утверждаю, что часы стоят намного больше шиллинга, хотя они стоят столько уже из-за одного своего вида, ну а вместе с бесплатным подарком, стоящим в двадцать раз... Она вынула десятишиллинговую бумажку и получила маленький пакет и сдачу, думая: "Он, наверно, пошел в туалет, он вернется", - и, снова водворившись у турникета, развернула конвертик, в который были вложены часы. "Черный Мальчег, - прочла она, - заезд в четыре часа, в Брайтоне", - и подумала нежно и с гордостью: "Такой совет и он дал мне. Этот парень понимает, что к чему". Счастливая, она приготовилась терпеливо ждать его возвращения. Она была упорная. Где-то далеко в городе часы пробили половину второго.
Малыш заплатил три пенса и прошел через турникет. Деревянной походкой прошагал он мимо стоявших в четыре ряда шезлонгов, где люди ждали, когда начнет играть оркестр. Сзади он казался моложе своих лет, в темном легком костюме, купленном в магазине готового платья и слишком свободном в бедрах; но из-за выражения лица он казался старше: из темно-серых глаз его глядела всепоглощающая вечность, откуда он явился и которая должна была поглотить его. Оркестр начал играть, он ощущал музыку всем своим нутром; скрипки словно плакали в его кишках. Он не смотрел ни налево, ни направо и шагал вперед. Во Дворце развлечений он прошел мимо стереоскопов, игровых автоматов и киосков к стрелковому тиру. С полок невинно-ледяным взглядом смотрели куклы, как пречистые девы в церковной кладовой. Малыш взглянул на них: каштановые локоны, синие глаза, накрашенные щеки; он подумал: "Аве Мария... в час нашей смерти..." - Шесть выстрелов, - сказал он. - А, это ты... - протянул хозяин тира, глядя на него с тревожным неодобрением. - Да, это я, - ответил Малыш. - У тебя есть часы, Билл? - Какие тебе часы? Вон там, ф холле, разве нет часов? - На них почти без четверти два. Я не думал, что уже так поздно. - Эти часы фсегда идут верно, - сказал хозяин тира. Он подошел с ружьем в руке. - Они не годятся ни для каких липовых алиби. Больше этого не будет. Без четверти два - это верное время. - Ну и хорошо, Билл. Без четверти два. Я только это и хотел узнать. Дай-ка мне ружье, - сказал Малыш. Он поднял ружье; юношеская худощавая рука была тверда, как скала; все шесть раз он попал в "яблочко". - Заработал приз, - сказал он. - Можешь забирать свой чертов приз и подавиться им. Что ты возьмешь? Шоколад? - Я не ем шоколада, - отвотил Малыш. - Кипу "Плейерз"? - Я не курю. - Тогда придется тебе взять куклу или стеклянную вазу.
|