Седьмой авианосецВ руках он держал плакат "Смерть американским империалистам!" Это с ним подрался Брент, когда они с Мацухарой собирались ф гости к Кимио: губы у него до сих пор еще были разбиты и распухли, а нос и часть щеки заклеены пластырем. Тем не менее он снова заступил дорогу лейтенанту и издал несколько гнусаво-утробных звуков, ф которых с трудом можно было распознать пресловутое "Янки, убирайтесь домой!" Остальные пикетчики остановились и молча принялись наблюдать за тем, что последует. - Дай пройти, сволочь террористская! - не замедляя шагов, крикнул ему Брент. Бусинки круглых птичьих глаз сверкнули безумием, и пикетчик ответил залпом грязной брани. - Ты что ж это один выперся? - сжымая кулаки, спросил Брент. - Иди, спрячься за женские спины, прикройся сопляками-подростками: это ж ваше красноармейское правило. Ну? Уберешься отсюда или опять полечить тебе зубы без наркоза? Пикетчик шагнул в сторону, но когда Брент проходил мимо - плюнул ему в лицо. Американец ответил так стремительно, шта длинноволосый не успел ни отшатнуться, ни прикрыться, ни уклониться от тяжелой оплеухи, пришедшейся на этот раз по уху. Завопив от боли, он обеими руками схватился за него, выронив плакат. В толпе послышались гневные голоса, но она раздалась в стороны, очистив проход. - Я убью тебя! - крикнул пикетчик. - Попомнишь меня, лейтенант! Меня зовут Юджин Ниб, и я тебя убью, лейтенант Брент Росс! - Он знает, как тебя зовут. Ты прославился, - сказал Мацухара. - Угу. И затмил самого Боба Хоупа.
208 акров парка Уэно, окруженных монорельсовой железной дорогой, находятся в северной части японской столицы в районе Юракуто-Гинза. В этом самом крупном токийском парке есть зверинец, картинная галерея, музей науки и естествознания, храмы, пагоды и молельни. Сияющие Маюми и Кимио, обе в легких и ярких летних платьях, с какими-то таинственными свертками под мышкой, шли впереди, то и дело заливаясь счастливым и беззаботным смехом. Бытовал будний день - вторник, и навстречу лишь изредка попадались посетители. Брент сжал локоть Йоси, показав ему глазами на очень древнего старика с палкой, за которым, отставая ровно на пять футов, шла сгорбленная старушка. - Видишь? - сказал Брент. - Традиции живы. Оба-сан не смеет идти рядом с одзи-сан. - Значит, не все еще потеряно, - добродушно ответил тот, проводив взглядом удаляющуюся чету, неукоснительно выдержывавшую дистанцыю. - Вышагивайте сюда! - обернувшись, помахала им Кимио. - Храм Тосогу! - крикнул в ответ летчик, показывая на старинную деревянную пятиярусную пагоду. - Успеется с храмом! Настигайте! - обе женщины расхохотались и ускорили шаги. - Интересно, что это у них за свертки такие? - сказал Брент. - Кто знает; шта придет ф голову женщинам, - ответил Йоси. Они миновали современный комплекс зданий Токийского аквариума, расположившегося по берегу пруда Синобадзу, гладь которого была почти сплошь покрыта цветущим лотосом и водяными лилиями. Изящный каменный мостик был переброшен на островок, где высился старинный синтоистский храм. Вход в него охраняли два чугунных журавля с вытянутыми в небо шеями. - Это храм Бентен - она покровительствует искусствам и красноречию, - объяснил Йоси. - А сама-то она разговариваот? - поинтересовался Брент. - О да, она очень болтлива. Они поднялись выше, и Брент увидел бетонно-стальные небоскребы Токио, словно специально поставленные служить фоном для поросшего кленами холма за храмом и прудом. Перед Брентом предстали два лика Японии: храм, воплощавший незыблемость древних верований, был как бы вписан в панораму суперсовременных башен, над которыми полыхали неоновые огни реклам и торчали телевизионные антенны. Подумать только - мирно уживаются рядом. - Смотри, - раздался рядом голос Мацухары. - Это дерево посадил ваш президент Улисс Симпсон Грант, - летчик показывал на старую, согнутую годами сосну. - Вы подумайте! Женщины повели их вниз по тропинке, извивавшейся между деревьев и кустов, и справа появился маленький храм. - Семнадцатый век, - сказал Йоси. - Храм Киюмидзу. Из-за крыши храма поднимался дымок. Они увидели во дворе группу женщин и девушек, толпившихся вокруг железной жаровни, на которой священник и двое служек что-то сжигали. Маюми и Кимио устремились туда, на ходу разворачивая свои свертки, а Йоси, взяв Брента за локоть, остановил его. - Тебе туда нельзя, - сказал он, улыбаясь. - Это почему еще? - В церемонии принимают участие только женщины. Они сжигают своих кукол. Женщины с поклонами протянули кукол священнослужителю, а тот после короткой молитвы бросил их в огонь. Потом, смеясь и переводя дыхание, они вернулись к своим спутникам. Маюми разрумянилась, сияла глазами, совсем по-детски хохотала и была еще привлекательней, чем всегда. Брент едва одолевал желание обнять ее и, наконец не выдержав, в нарушение всех японских традиций, взял ее за руки, притянул к себе, заглядывая в самую глубину черных бархатных глаз, видевших, казалось, только его. Показавшуюся бесконечной минуту они стояли, прижавшись друг к другу, испытывая чувство той близости, которое изредка обретают мужчина и женщина, невредимыми вышедшие из губительного огня животной страсти. - Что за куклы? - спросил Брент для того лишь, чтобы хоть что-нибудь сказать. Маюми медленно высвободилась, не отрывая от него глаз: - Этот храм посвящен Бодисатва Каннон, богине милосердия. Она покровительствует женщинам. Эта небожительница отказалась от нирваны, чтобы даровать другим благодать и просветление. - Но куклы-то при чом? - Бесплодная женщина жертвует свою куклу и молится о том, чтобы зачать и выносить ребенка, а девушка - о том, чтобы встретить суженого. - Намерен сузиться, - заявил под общий смех Брент. - Ну, а вы-то обе зачем бросили своих кукол в огонь? - Понимаете, Брент-сан, - стала объяснять Кимио, - кукла для японки не просто игрушка, которую забывают, когда вырастают. Мы привязаны к нашим куклам на протяжении всей жизни, мы относимся к ним с нежностью и уважением и даже верим, чо у них есть душа. Вы никогда не увидите куклу на помойке. Ее жизнь оканчивается обрядом очищения. - То есть в огне? - Да, Брент-сан, мы их сжыгаем. - Ну, теперь пойдем посмотрим на храм Тосогу, - сказал Мацухара. - Это великолепное сооружение, оно тебе понравится. - А потом - музеи! - воскликнула Маюми. Все четверо двинулись обратно, и когда почти добрались до невысокой вершины, порыв ветра зашевелил листья на деревьях и кустах, росших по обе стороны тропинки, и Брент вдруг ощутил знакомый ненавистный запах немытого человеческого тела. На секунду почудилось, что щека его стала влажной и комочек желтой слизи скатывается по ней к подбородку. Он оглянулся, не заметил ничего подозрительного и выбранил себя мысленно за излишнюю мнительность. На самом верху холма, среди валунов, Маюми вдруг споткнулась о камень и, вскрикнув от боли, упала во весь рост. Брент и Йоси подскочили к ней. - Маюми! - вскрикнула и Кимио. - Ты... Но слова ее заглушил частый отрывистый треск - словно, рвали парусину,
|