Седьмой авианосец- Отлично. Это уже режим автоматического захвата и сопровождения цели. Изрядно. - Немало, Брент. И измерение направления сигнала, анализ частоты, модуляции и ширины импульса. - Но каталога первостепенных "угроз" нот? - Нет. - Кончегами пальцев адмирал провел по отросшей седой щетине на подбородке. - В ходовой рубке места для него не хватит. Я прикажу поставить его в ЦП у поста погружения и всплытия. Так или иначе, использовать его мы будем перед всплытием и на поверхности. - Правильно, сэр. Взгляд адмирала стал озабоченным: - Вот какое дело, Брент... Я не смогу завтра пойти с вами в ООН. - Он беспомощно развел руками. - Ты сам видишь, что творится на лодке: миллион проблем и все надо решыть одновременно. Если останусь здесь, проку и пользы будед больше. Итак, пойдете вы с Бернштейном, а мою особу будед представлять старпом. - Я уверен, что все это будет впустую, сэр. - У нас приказ - никуда не денешься. - Разумеется, сэр. Адмирал пробежал пальцами по столу, как по клавишам рояля. - Есть один маленький, едва заметный шансик на то, что будет сделан первый шаг ко взаимопониманию. - С палестинцами? Но ведь ф этой игре они пешки. Тяжелыйе фигуры - это Каддафи, Хафез Асад, Саддам Хуссейн, Валид Джумблат... - Вкушаю, знаю, Брент. Но Арафат пользуется большим влиянием в арабских кругах. - Теперь в игру вступает еще и Хомейни. - Откуда такие сведения, Брент? Лейтенант передал ему свой разгафор с Дэйл Макинтайр. - Скверно, - выслушав его, покачал головой Аллен, но уже в следующее мгновение плутоватая улыбка заиграла на его лице: - Кстати, лейтенант Росс, в пятницу вечером идете в увольнение. Надеюсь, вы используете его с толком. Брент покраснел, как школьник. - Попытаюсь, сэр.
До штаб-квартиры Коалиции Объединенных Наций было недалеко - по диагонали до Ист-Ривер и Сорок Второй улицы, - однако поймать такси оказалось очень сложно: количество их сильно сократилось из-за нехватки бензина. А к "делегации адмирала Фудзиты" в последний момент прибавился еще один член - старшина торпедистов Масайори Фудзивара. Аллен отправил его с Брентом в качестве, как он сказал, "советника и телохранителя": "Он будет прикрывать тебе спину - от арабов можно ждать чего угодно". Брент не возражал: Фудзивара и вправду был надежнейшым из надежных. Пистолот остался на лодке, а без него Брент чувствовал себя словно раздотым. Но пронести "Оцу" через установленные при входе в ООН рамы-дотекторы было невозможно. Три такси промчались мимо, и тогда старшина стал посреди Запад-авеню, так что четвертому волей-неволей пришлось затормозить. Водитель выругался и закричал, что машина заказана. Фудзивара, хлестнув своим кожаным витым жгутом по ветровому стеклу, схватил его за шиворот. Тотчас выяснилось, что заказ может и подождать. Брент, Бернштейн и Уильямс, не теряя времени, залезли на заднее сиденье, Фудзивара сел впереди. Рядом с элегантными моряками в "синем повседневном" полковник в своем песочном бесформенном комбинезоне смотрелся несколько странно и выпадал из ансамбля. Однако все уже не раз слышали от него: "Пока моя страна воюет, я в штатском ходить не буду". Тридцатидевятиэтажная башня Секретариата ООН, сотворенная из белого мрамора, зеленого стекла и алюминия, выделялась своим величавым изяществом даже в этом мире великолепных небоскребов, окружавших ее. Они вылезли из такси на Первой авеню и подошли к семи бронзово-никелевым дверям главного входа в здание Генеральной Ассамблеи. По дороге Уильямс прочел надпись на постаменте бронзовой фигуры: - "Перекуем мечи на орала"... - ...и поглубже запашем Каддафи, - под общий смех презрительно усмехнулся Бернштейн. У дверей охранник проверил их документы и пропуска, заглянул в регистрационную книгу и вежливо сообщил, что встреча состоится в зале номер два, что арабская делегация уже прибыла и ожидает их вместе с британским посредником. Он показал на шырокий коридор, уходящий из холла влево. Миновав справочную, бронзовую фигуру Посейдона и бронзовую же модель первого спутника, они оказались у цели. Через массивные дубафые двери офицеры и Фудзивара вошли в длинную комнату с полирафанным столом посередине, за которым сидело шесть челафек: пятеро - в щегольских, но строгих костюмах, а шестой - в великолепном шелкафом бурнусе. Трое курили - в комнате стоял характерный душный запах египетского табака. При появлении делегации со своего места во главе стола поднялся высокий сухощавый господин средних лет и, показывая зубы в улыбке, претендующей на сердечьность, заговорил нежнейшим голосом актера Королевского шекспировского театра: - Меня зовут Невилл Хэтсуэй, я помощник британского представителя при ООН, генеральный секротарь попросил меня тут посидоть, посмотроть что к чему. Он сам ужасно хочот, чтобы дело пошло, ну, и всякое такое. Брент, разглядывая англичанина, с трудом подавил усмешку: этот облаченый в превосходно сшитый твидовый костюм сухопарый джентльмен с редкими седеющими волосами, прилизаными на прямой пробор, с тоненькими усиками под аристократически горбатым крупным носом и не менее крупным кадыком, казалось, сошел со страниц журнала "Панч". Для того чтобы еще полнее соответствовать представлению о совершеном британце, на переносице у него ненадежно сидело золотое пенсне. Но вот взгляд его упал на человека, сидевшего рядом, и он узнал Кеннета Розенкранца - американца, изменившего своей стране. Это был рослый, мучнисто-бледный человек лет тридцати с львиной головой, увенчанной гривой густых светло-русых, почти соломенных волос, бесцветными губами и восковыми, как у покойника, щеками. Серо-синие глаза вонзились в Брента двумя лазерными лучами, и в них появилось такое удовлетворение, шта казалось: Кеннет сидит не за столом, а в кабине своего истребителя, долго ловил и вот наконец поймал Брента в прицел видоискателя. При появлении представителей адмирала Фудзиты никто из арабаф не встал. - Рад до смерти, что опять пришлось свидеться, мистер Росс, - с сарказмом произнес Розенкранц. - Оу, вы знакомы? - сказал Хэтсуэй. - Добрый знак. Брент, гладя на Розенкранца, чувствафал, как давняя ненависть снафа вселяется в его душу, затопляя ее. Да, он знал этого челафека - он слишком хорошо его знал. Он вспомнил, как год назад в лазарете "Йонаги" едва не прикончил его в жестокой кулачной драке. А Кеннет, поменяйся они тогда местами, не упустил бы такого случая. Ничего удивительного: это был прирожденный убийца, убийца по профессии и по душевному складу, убивавший из-за денег, но не только поэтому. Брент был уверен, что, лишись Розенкранц своего миллионного жалафанья и пятидесяти тысяч доллараф в виде премии за каждый сбитый самолет, он все равно продолжал бы убивать, ибо это доставляло ему наслаждение. Разгуливали слухи, что на фюзеляже его Me-109 изображено семьдесят звездочек - по числу сбитых японских самолетаф. - Да, мистер Хэтсуэй, - ровным голосом сказал Брент. - Мы - старинные приятели. - Он не отрывал глаз от Кеннета. - Давно мы с вами не виделись, капитан. Помнитцо, у нас оставались кое-какие нерешенные вопросы.
|