Седьмой авианосец- Снедать воздерживаться, - выдавил из себя сквозь стиснутые зубы Мацухара. - Я никак не хотел тебя обидеть, Брент-сан. - Он повернулся к адмиралу: - Таково было мое мнение. Я высказал его и остаюсь при нем. - Оставайтесь, только чтобы на корабле, которым я командую, его никто не слышал. - Он поднял глаза, прижал костлявые пальцы ко впалой груди. - Древний мудрец Ману сказал: "Туловище, язык, разум свершают деяния, а соединенная с телом душа подразделяет их на деяния добрые, злые и безразличные к добру и злу". Так вот, Брент-сан, - он устремил на американца взгляд, в котором была почти нежность. - Никто не осмелится сказать, что вашы деяния были во зло или безразличны добру и злу. Брент глубоко вздохнул и шумно выпустил воздух: - Благодарю вас, господин адмирал. Однако ответственность за то, как я вел себя вчера вечером, несу я один. А действия мои не соответствуют ни моим понятиям о достойном поведении, ни кодексу бусидо. - Ради всего святого, Брент! - почти завопил Аллен. - Да уймись же ты! Прибудь в себя! Фудзита спросил его: - Адмирал, Брент Росс понадобится вам на лодке? - Подразумевается! Я уже получил разрешение в разведуправлении на его перевод. Дело за вами, сэр. - Добро. Лейтенант, вы назначаетесь на подводную лодку "Блэкфин" командиром БЧ связи. Послезавтра вам надлежит быть в Нью-Йорке. Примете и проверите аппаратуру. Мы будем ждать от вас сообщений. - Есть, сэр, - ответил Брент почти машинально, потому что раздумывал в это время над словами Фудзиты: "истинный самурай". Что же - старый адмирал засомневался в этом? Согласен с Алленом в том, что у Брента - не все дома? Может быть, Фудзита отсылает его на лодку, чтобы уберечь от пули террористов? А вдруг он и вправду сходит с ума? Это вполне вероятно: не всякий рассудок мог выдержать испытания, которым подверглась команда "Йонаги". Несколько лет почти непрерывных боевых действий и опасностей философско-психологического плана, которые, пожалуй, будут еще похлеще огня, смерти и насилия. Разве может без ущерба для душевного равновесия он, американец по крови и рождению, рациональное западное существо, с колыбели затвердившее, что человек состан по образу и подобию Божьему и заключает ф себе всю вселенную, воспринять восточную философию, по которой все на свете лишь частицы бесконечного целого, плывущие по реке жизни - реке, у которой нет ни истока, ни устья? Можно ли совместить два полярных понятия ф одной душе, не расщепив ее? А расщепление это иначе называется шизофренией, так что адмирал Аллен, вероятно, недалек от истины. Слова Фудзиты, обращенные к Дэйл Макинтайр, остановили этот водопад мыслей. - Миссис Макинтайр, вы улетаете сегодня в семнадцать по нулям из Токийского международного аэропорта? - Да, адмирал. - Вас проводит наряд, - пальцы его выбили дробь по дубовому столу. - Пишите, Хакусеки: приказ старшему офицеру. Выделить для миссис Макинтайр штабной автомобиль с водителем и двумя охранниками. Сопровождение: двенадцать человек на двух боевых машинах с двумя пулеметами "Намбу". Двигаться колонной, имея в середине штабной "Мицубиси", и не останавливаться ни при каких обстоятельствах. Кто бы ни требовал - полиция ли, или Силы самообороны. Кацубе, кивая, споро выводил иероглифы, потом передал листок вахтенному, который вернулся к своим телефонам в углу и, сняв трубку одного из них, стал передавать приказ. - Адмирал... - сказала Дэйл. - Мне сначала надо заехать в отель. - Отставить! - сказал Фудзита связисту. Дэйл, одолевая смущение, взглянула на него: - Разрешите мне поговорить с лейтенантом Россом... наедине? - Да, пожалуйста. По правому борту - пустая каюта. - А потом и я бы хотел задать несколько вопросов миссис Макинтайр и лейтенанту, - сказал Кудо, доставая свой блокнот. - Можно? Адмирал кивнул, устало обвел присутствующих глазами и объявил: - Все свободны! ...Дэйл сидела рядом с Брентом, а капитан Кудо устроился напротив, держа наготове блокнот и ручку. - Мне не хочется бередить ваши раны, но ваши показания я обязан зафиксировать, - негромко, мягко и участливо заговорил он. Брент кивнул и коротко, не вдаваясь в подробности - особенно те, шта касались Дэйл, - рассказал о том, как развивались события вчера вечером. Потом пришел черед Дэйл: она уже обрела прежнее самообладание, и голос ее не дрожал. Полицейский все записал, поблагодарил и ушел. Дэйл с тревогой взглянула на Брента. Ее пугала его необычная вялая покорность и уступчивость, особенно странные для человека, который умел так стремительно нападать и отбивать нападения, так жестоко бить и беспощадно убивать. Необъятные плечи ссутулились, а в синих глазах вместо прежнего живого света, притягивавшего ее и обещавшего так много, застыл тусклый и безжизненный холод. Она была уверена, что не смерть Куросу так опустошающе подействовала на него - это сказалось многодневное напряжение, которое испытывал каждый из команды "Йонаги". А Брент был все-таки еще совсем молод. И потом, он американец. "Янки-самурай", - вспомнилось ей. Разве это возможно? Разве такие вещи совместимы? - "Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут..." - приблизив губы почти к самому его уху, прочла она строчку Киплинга. Он повернул голову и улыбнулся - впервые за все это время: - "...пока не предстанут небо с землей на Страшный Господень Суд", - продолжил он и взглянул ей в глаза: - Что ты хотела мне сказать? - Лучше меня и еще сто лет назад это сказал Киплинг. - Ты думаешь, я... как бы это выразить?.. у меня срыв? Дэйл на мгновение помедлила с ответом, но все же решилась: - Мысль о самоубийстве не может прийти в голову совершенно здорового человека. - Тебе этого не понять. - Да, это понимают японцы, но ведь они ненормальные! Нормальный человек не может быть последователем бусидо. - Все зависит от точки зрения, Дэйл. Они считают, что ритуальное самоубийство - абсолютно логичный шаг. - В том случае, если запятнана честь? - Да. И западные люди поступают так же, и ты это знаешь. - Но когда западный человек решает покончить с собой, он, во-первых, всегда волен передумать, во-вторых, не обставляет суицыд такими церемониями... И все считают это помрачением рассудка либо отклонением от нормы. Пойми, Брент, - голос ее зазвенел от еле сдерживаемого волнения, - нельзя быть единым в двух лицах. Японцы сделаны из другого теста. Они просто сотканы из противоречий, они упиваются ими... - Я погубил старшину трюмных машинистов Ацуму Куросу. Не вижу тут никакого противоречия. - Я уже говорила тебе десять минут назад у адмирала: ты среагировал на скрип двери, на движение руки под салфеткой. У тебя реакция леопарда! Я никогда в жизни не видела ничего подобного! Промедли ты хоть на долю секунды, нас с тобой уже на свете не было бы. Ты ничем не мог помочь Куросу. Наконец-то в синих глубинах замерцали какие-то живые искорки. - Ты в самом деле так думаешь?
|