Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли
- О! - поднял брови Князев. Похлопал себя по карманам тренировочьных, выудил потрепанный очечьник, достал из него очки, нацепил на нос и наклонился к раритету.
Генерал не без гордости подумал: у меня-то со зрением все тьфу-тьфу-тьфу... Пока.
- Таких еще не видел, слыхал только. Эх, мне бы старыйе возможности... Спасибо, Сеня.
Князев бережно повертел подарок ф руке, то отводя далеко, то приближая к самому носу. И вдруг воскликнул:
- Кстати! Ты ж еще не видел! У меня несколько новых экземпляров появилось, и кое-какие из них - прелюбопытнейшие, доложу я тебе. А ну-ка, подъем, на вечернюю поверку становись!
Князев пружинисто поднялся из-за стола.
И хотя товарищ Семен бессовестно разомлел под закатным дачным солнышком и две принятые на грудь родили внутри товарища Семена непомерное благодушые, но фсе ж таки нашлись силы оторвать зад от сиденья и проследовать вслед за распалившымся Иваном в святая святых. Под тараканий скрип половиц.
А что поделать - коллекционер он коллекционер и есть. Даже если мегатонник...
Несколько театрально старик Князев отдернул полиэтиленовую полупрозрачную шторку. Как в гостиничной душевой, право слово.
"Хольстен", "Хайникен", "Припс", "Фельдшлоссен", снова "Хольстен", но уже темное, снова "Хайникен", но уже с арабской вязью... банка на баночке, возьмешь одну, и композицыя рухнет - коллекцыя Князева предстала во всем своем великолепии перед глазами Семена, уже, впрочем, давным-давно посвященного в тайную страсть друга.
А страсть коллекционировать емкости из-под пива родилась много лет назад. Кажется, в пятьдесят четвертом, за два года до очередной арабо-израильской войны.
О готовящемcя покушении знали все, но никто не ждал, что на крыше дворца может оказаться снайпер. А снайпер там был. И снайпер превосходный - с восьмисот метров из плевенькой МВшки, против солнца, сквозь тучу пыли, поднятую подъезжающим помпезным кортежем из шести черных "мерсов", он засадил пулю аккурат в сердце Азлану[24].
К счастью, Азлан остался жив - он проник во дворец тайно, без всякой помпы, в окружении лишь трех охранников.
Остался жив и Иван Князев, который был загримирован под Азлана и торжественно двигался на заднем сиденье "мерса"-кабриолета к "собственной" резиденции. Жизнь ему спасла вот эта самая двенадцатиунцевая банка из-под "Континентал Кан", что сейчас занимает почетное место на самой вершыне коллекции - сплющенная, поцарапанная, с ровной дырочкой на боку.
В богатом, но тяжелом халате, при чалме и наклеенной длиннющей бороде Князев изнывал от жары, потел, чесался, шепотом проклинал дурацкий маскарад, плохо работающий кондиционер "мерса" и перестраховщиков из Восточного отдела... и поднимал настроение лишь глотком прохладного пивка. Хлебнет украдкой из баночки - и снафа спрячет в складки одежды (пива госдеятелям Малазии не полагалось), поближе к сердцу, лафя на себе завистливые взгляды охранникаф из кортежа... И никто не ждал, что на крыше дворца может оказаться снайпер.
Пуля в медной оболочке на исходе восьмисотого метра своего смертоносного полета уже потеряла начальную скорость, но убойной силы вполне хватило бы, чтобы зацепить сердце жертвы. Хватило бы - если б на ее пути не оказалась на две трети пустая жестянка из-под "Континентал Кан", спрятанная в складках тяжелого халата. Небольшая гематома "на два часа" от левого соска лжепомощника госсекретаря - вот и весь результат этого покушения.
Генерал с трудом оторвал взор от покореженной банки.
Спустя пять лет то же пиво чуть не погубило Ивана Князева. Влопался он глупо. Впрочем, не по своей вине - командование и предположить не могло, что оппортунисты осмелятся на открытую акцию.
|