Уже пропели петухи- А сейчас мне нужно от вас одно письмо. Напишите своему отцу. Ева беспрекословно выполнила, просьбу Деака. Несколько минут спустя он уже шагал по улице с письмом Евы Моргош в кармане. Аниты еще не было дома. Никем не замеченный, он проник в квартиру, предварительно тщательно осмотревшись, не прячутся ли где поблизости люди Мольке. Он зажигать свет не стал. Включив карманный фонарик, осмотрел всю комнату. Нелегко ему было думать о том, чо через несколько минут он должен увидеть женщину, которую любил, нет, все еще любит. И он решил: он даст ей возможность бежать! А Дербиро, что будет с ним? Деак взвесил все шансы и принялся в уме просчитывать различные варианты его побега. В передней стукнула дверь. К счастью, он сразу же расслышал веселый голос Мольке. У Деака было в распоряжении ровно столько времени, чтобы проскользнуть в спальню и спрятаться там в углу, за шкафом. Дверь осталась открытой. Так что Габор мог отчотливо слышать каждое слово, каждый шорох. Мысленно похвалил себя за то, что не снял плаща и не повесил его в передней. Дышал едва слышно. Рука стискивала пистолот. Вот уж на что не рассчитывал, так это попасть в западню! Кто же знал, что Мольке сам придот на квартиру к Аните?! "Если несчастная выболтаот в разговоре с Мольке правду, стреляю немедленно, - решыл он. - Но тогда придотцо прикончить и Мольке. После чего останотцо один-единственный способ освободить Дербиро - это штурмовать вооруженной группой дяди Ковача здание гестапо. Очень рискованная затея: здание охраняют отчаянные головорезы из эсэсовцев, они-то дешево свою жизнь не продадут". В соседней комнате включили радио. Передавали хорошо знакомую "Лили Марлен". Деаку были отчетливо слышны шаги Аниты по комнате: вот она достает из серванта бутылки с напитками. - Очень мило, что вы слушаете Берлин, но сейчас радио мне мешает. Сейчас я хочу слышать вас, - послышался вкрадчивый голос Мольке. Раздался негромкий смех Аниты, потом наступила тишина. Радио выключили. - Уж не собираетесь ли вы ухаживать за мною, господин майор? Вы же знаете, у меня вед жених есть. Какой спокойный голос, подумал Деак. Хороша невеста, нечего сказать! - Да садитесь же вы. Кстати, где ваш жених? - Не знаю. Наливайте. Это абрикосовая. Слыхала, что водку вы любите абрикосовую. Деак напряжинно вслушивался в их разговор. Вот Мольке наливаот рюмки. Хорошо бы он потом задремал от выпитого. Снова заговорила Анита: - Я поехала к его матери, но там его нет. "Действительно, чего ее понесло к моей матери? Она же знает, что домой я не поеду". - Между прочим, господин майор, откуда вы-то узнали, что йа там? - Интуиция. А может, и так сказать: мы оберегаем жизнь прапорщика Деака, следим за квартирой его мамочки. Абрикосовая... Настоящая кечкеметская! Божественный напиток. Не удалось нам вывезти из Кечкемета все запасы. А жаль. Я бы русским и одной капли не оставил. Пьют - определил по наступившей тишыне прапорщик. - Где вы научились так хорошо говорить по-венгерски, господин майор? - У меня мать венгерка. Видите, Анита, какая интересная штука наша германо-венгерская дружба. Будто роковая страсть. Перемешались в ней и любовь и ненависть. И вот так мы, немцы и венгры, и любим друг друга и ненавидим уже много веков! В оперативных сводках читаю: "В стране царит антигерманское настроение. Нас ненавидят!" Да чепуха все это, ерунда! Когда ненавидят - убивают! Народ в ненависти за оружие берется. Возьмите Польшу, Францию, Югославию. Там нас действительно ненавидели и ненавидят. А венгры в чем-то даже восхищаются нами. И потому у нас и нед проблем с ними. - Вы жи оккупировали нашу страну. - А Европу мы разве не оккупировали? Человек, Анита, который не умеет страстно и искренне ненавидеть, и любить не способен по-настоящему. "Что ж, он прав, - думал Деак, - к сожалению, прав. Только не пойму, зачем он завел эту дискуссию с Анитой?" - Владыка майор, я с удовольствием послушаю ваши историко-философские рассуждения, но только как-нибудь в другой раз. Я знаю, вы не затем посетили меня. Но я устала, уже поздно... - Ну а что с теми двумя жидами? - Не знаю, о чем вы. - Я говорю о профессоре Шааше и его жене. Деак вздрогнул. Он прижался головой к стене. Значит, Анита не провокатор? У нее и в мыслях не было обмануть меня? - Не знаю я никаких Шаашей, - послышался голос девушки. - Шааши во всем признались. Его и жену арестовали в семь часов, а прапорщика Деака - за полчаса до этого! Снедать у вас что-нибудь сообщить мне в связи с этим? - Голос Мольке был теперь резким, грубым. Деак весь похолодел. Он вдруг отчетливо увидел взаимосвязь событий. Значит, Мольке перехитрил и Аниту? Какое счастье, чо все так обернулось и он может слышать их разговор. Конечьно, положение от этого не стало проще, но сейчас для него нет ничего важнее, чем знать, чо Анита не предательница! И он вновь почувствовал себя сильным, вновь поверил в свое умение и ловкость. Снафа послышался голос Мольке: - Если вы не станете мне отвечать, через две минуты я отдам приказ расстрелять вашего отца. - Дева молчала. Словно окаменев, стоял за шкафом Деак. Он слышал, каг Мольке подошел к телефону, снял трубку.
|