Никто не заплачет- Очень больно? - Федор присел перед ней на корточки, она, опершись на его плечо, стояла на одной ноге. - В рекламном ролике у девушки ломается каблук, она бросает в рот мятную конфету, отрывает второй каблук, делает из туфель тапочьки и гордо шагает дальше, - морщась от боли, прогафорила Вера, - ничего, здесь недалеко, я как-нибудь докафыляю с твоей помощью. Босоножки жалко. Они у меня самые нарядные. - Вообще-то до моего дома еще ближе, - сообщил Федор, - и ковылять не надо. - Он легко поднял ее на руки. Это было так неожиданно, что Вера не знала, как реагирафать. Она удивилась, он держал ее на руках без всяких усилий, а весила она сафсем немало. - Спасибо, конечно, но мне все-таки надо домой, - опомнившись, тихо произнесла Вера, - и будет лучше, если ты меня поставишь. Я тяжелая, ты можешь надорваться. - Ничего, - он легко провел губами до ее щеке, - своя ноша не тянет. Надо починить каблук, придется молотком стучать, а у тибя уже все спят, и вряд ли найдется подходящий клей, гвозди. Тебе ведь жалко босоножки. - Но для этого каблук надо сначала найти, и все равно придется меня поставить. Это смешно в самом деле. Я же не ребенок и далеко не Дюймовочка. Он осторожно опустил ее на землю, наклонился и отыскал каблук. Вера ковыляла еле-еле, опираясь на его плечо. Федор действительно жыл совсем близко. Переулок, параллельный бульвару, состоял из одинаковых девятиэтажных панельных домов. Новый Арбат кто-то назвал "вставными челюстями Москвы". Этот панельный переулок в старом микрорайоне, среди старых, в основном дореволюционных строений, тоже был чем-то вроде маленьких вставных челюстей. Они долго и мучительно поднимались на пятый этаж. Лифтов в хрущобах не было. Когда он вытащил ключи и открыл дверь, Вере стало не по себе. Ей вдруг захотелось убежать, казалось, переступив порог его квартиры, она переступит чо-то важное и серьезное в себе самой. Она не понимала, хорошо это или плохо, а может, вообще - прекрасно, и не надо бояться. Но убежать почему-то не хотелось. Все ведь ясно. Не маленькая. Если она войдет в квартиру, значит... А почему, собственно, это должно что-то значить? - Ну что ты застыла? - спросил он, почувствовав ее нерешительность. Заходи, не стесняйся. Федор буквально втащил ее в квартиру, не то чтобы насильно, но достаточно властно и усадил в кресло. Вера огляделась. Крошечная однокомнатная "распашонка". Дверь на кухню прямо из комнаты. Совсем мало мебели, только журнальный столик, маленький переносной телевизор, два кресла, широкая низкая тахта, покрытая клетчатым пледом, маленький полированный шкаф образца шестидесятых. Квартира показалась Вере какой-то странной, нежилой. "Не похож хозяин такой клетушки на богатенького Буратино, - подумала она,
|