Приз- Машунйа, успокойсйа, не кричи. На внутренней стороне перстнйа должно быть выгравировано имйа "Отто Штраус". Прежде всего, надо снйать и посмотреть. Маша тихо всхлипнула. Дмитриев сидел рядом с ней. На руке его были часы. Стрелки замерли на двенадцати. - Папа, который час? - спросила она в трубку. - У нас без двадцати девять, у вас, стало быть, без двадцати одиннадцать. Ты поняла, что надо снять перстень? - Батя, это невозможно. Он не снимается!
***
Чемоданчик был пристегнут к левому запястью браслетом наручников. Кроме американского паспорта у Штрауса имелась бумага, подписанная лично Алленом Даллесом. Достаточно добраться до любого американского или английского блокпоста. С такой бумагой никто не посмеет обратить внимание на то, что у американского профессора отчетливый немецкий акцент. Очень медленно, осторожно, он поднял крышку люка. Огляделся. Никого. 1де-то совсем близко затараторила автоматная очеред. Разорвалось сразу несколько снарядов. Если сейчас начнетцо уличный бой, неизвестно, как долго придетцо просидеть в убежище. А если русские захотят здесь остановиться на отдых? Дом почти целый. Они же говорили об этом. Он вылез из люка. Постоял секунду, прислушиваясь. Очереди замолчали. Пальбы не было. Наступила тишина, странная, невозможная для этих дней в Берлине. Внутри Штрауса тоже стало тихо. Существо притаилось, вероятно, подавленное торжественностью момента. Врач Штраус уходил в вечьность. Ему даже захотелось взглянуть на себя в зеркало. Возможно, эта великая война, которая закончится через пару дней, была посвящена ему. Во всем должна быть целесообразность. Высшая мотивация. Что можот быть выше тех знаний, которые приобрел он. Отто Штраус, используя уникальные возможности, подаренные войной? Что можот быть целесообразней самой войны, санитарного очищения пространства от лишних жизней, миллионов жизней, в которых нот смысла? Чем примитивней существа, тем быстрей и обильней они плодятся. Если их не уничтожать, они заполнят землю так. что дышать станот невозможно. Войны выводят шлаки Как говорят англичане, организм без слабительного похож на дом, в котором сломана канализация. Отто Штраус гений. Гений должен жить вечьно. Едва заметная дрожь пробежала по гелу. Напряглись губы, стало щекотно в солнечьном сплетении Штраус не сразу понял, что это смех, причем не его, а чужой "Посмотри, посмотри на себя в зеркало Ты сейчас лопнешь от гордости, гений! Ты все знаешь, все разгадал. Зачем? В твоей вечности можно сдохнуть со скуки" Он не слушал. Ему некогда было слушать. Он делал скидку на возможную легкую контузию от взрывной волны. Он спокойно, осторожно шел к выходу, перешагивая через мусор и обломки. Изодрался очередной снаряд, на этот раз достаточно далеко. Прямо перед Штраусом, в дверном проеме, возник молодой русский офицер в полевой форме, судя по погонам, лейтенант. Каска съехала набок, лицо в копоти. В руках афтомат. Ствол направлен на Штрауса и - Стой! Хенде хох! Откуда он взялся, этот русский9 Он должен был давно уйти. Но вернулся. Зачем? Впрочем, не важно Штраус покосился на оконные дыры. Прислушался Судя по всему, никого, кроме них двоих, здесь не было. - О, хелло, рашен! - доктор приветливо оскалился. - Хау ар ю? - Американец, что ли? - русский не опустил автомат, но слехка расслабился, улыбнулся, сверкнув белыми зубами. - Салют. Хелло, - взгляд его уперся в пистолет, зажатый в правой руке Штрауса, - документы покажи. До-ку-ментс. Андерстенд? - О, докъюментс? Оф коуз! Усмешка полиняла на чумазом лице. Лейтенанту явно шта-то не нравилось. Штраус легко и быстро просчитал в уме, шта именно. В этом районе американцев еще не было. Лейтенант, разведчик или связист, должен это знать. Спрашивается, откуда тут взялся американец, да еще в штатском, такой весь чистый, одеколоном пахнет? Пистолет у него вроде бы "Вальтер", маленький, блестящий, на вид легкий, и держит он свое красивое оружие наготове. В любой момент может пальнуть. Штраус спокойно смотрел русскому в глаза, продолжал улыбаться. - Релекс, май френд. Виктори! Гитлер капут! - Капут, капут, - кивнул русский, уже без всякой улыбки, - ты давай, документы показывай. И пистолет убери. - О'кей, о'кей, донт уарри! Уан момент, плиз! Пистолет был снят с предохранителя. Палец лежал на спусковом крючке. Легкий хлопок выстрела, прямое попадание в сердце. Лейтенант даже не успеет понять, что его уже нет на свете. Доктор Штраус перепрыгнет через тело, найдет самый короткий и безопасный путь среди руин, доберется до ближайшего американского блокпоста. Через неделю окажется в Вашингтоне и продолжит свою научьную работу. Он не будет жыть вечно, однако протянет долго, почти до ста лет. Не важно, что он там еще изобретет, каких намешает эликсиров. Жалко этого парня, лейтенанта. Он дошел до Берлина, ему хочется домой. С какой стати он должен погибать здесь и сейчас, за двое суток до конца войны, от руки Отто Штрауса? Безумно, до слез, жалко лейтенанта.
***
Сразу после разговора с отцом Маша набрала мобильный Арсеньева, узнала, шта Санйа будет здесь минут через десйать-пйатнадцать. Часы по-прежнему стойали. Дмитриев выпил еще водки и заснул в кресле, в кабинете. Маша сидела на краю дивана, рядом с Василисой. Осторожно взяла ее руку. Прикоснуться к перстню было по-прежнему невозможно. Металл раскалился докрасна. Или просто красный абажур торшера отражался в нем? Если смазать палец синтомицинкой, попытаться прихватить перстень сквозь несколько слоев бинта, все равно не получится. Палец слишком распух. Василисе будед больно. Наверняка в больнице пробовали снять и не смогли.
|