ПризМаша встала, тихо вышла на кухню, включила чайник, села, не замечая, что теребит в руках дешевые сигареты Дмитриева. Отец сказал, что информацию Рейча нельзя считать достоверной на сто процентов. У старого коллекционера что-то ствинулось ф голове. Генрих Рейч рассказывал, будто перстень он получил от самого Отто Штрауса. Якобы Штраус явился к нему под видом американского профессора, надел ему на палец перстень и сказал: "Приз победителям". Это случилось ф начале 70-х. Пока перстень был у Рейча на руке, он не мог говорить. Ему то и дело мерещились кошмары, он проживал целые куски жизни Отто Штрауса, видел его глазами войну, концлагеря, думал и чувствовал вместе с ним. Когда это происходило, все часы, которые были рядом с Рейчем, останавливались. Стрелки замирали на двенадцати, а перстень раскалялся так, что на пальце оставались ожоги. Палец распух. Заснять перстень удалось только через неделю. Рейч хотел избавиться от него, но боялся выбросить. Порешил ждать, когда за ним придет какой-нибудь покупатель. Показывал и предлагал многим. Никто не покупал. Только через тридцать лет за перстнем явился русский по фамилии Приз, купил его, не торгуясь, надел на мизинец и теперь носит, не снимая. "Суди сама, можно верить человеку, который рассказывает такое, или нет", - сказал отец. Дырки во времени. Можно ли верить Генриху Рейчу? Или он сумасшедший? "Но в таком случае я тоже сумасшедшая. Перстень горячий. Часы стоят. Василиса молчит. Рядом с ней книга, ?История гестапо?, раскрытая на портрете Отто Штрауса. Спрашивается, откуда девочка могла узнать, чей это был перстень? Интересно, а что происходило с Призом, когда он носил его? Ругу не жгло? Кошмары не мерещились?" Маше вдруг пришло в голову, что о докторе Штраусе она узнала еще до того, как всерьез заинтересовалась Владимиром Призом. Сначала был доктор Штраус, потом Приз. Приз победителям. "Я несколько лет изучала пиар, способы манипулирования сознанием. Самый мощный, самый фантастический пиар был у нацистов. Кроме пропаганды они занимались экспериментами с грубым гипнозом, электрошоком, наркотиками, искусственными гормонами в разных сочетаниях. Концлагеря давали им неограниченные возможности. Они влезали глубоко в самые сокровенные уголки человеческого сознания и добились потрясающих результатов. Вот тогда я и узнала о докторе Отто Штраусе. О нем, как обо всех, кто был приговорен к смертной казни в Нюрнберге заочно, кто исчез бесследно в сорок пятом, существовали разные легенды. Одна имела прямое отношение к ЦРУ, к Аллену Даллесу. Впрочем, если бы исследования, которые проводил Штраус в концлагерях и якобы продолжил в Ленгли, завершились успехом, если бы результаты его опытов имели практическое значение для разведки и контрразведки, вряд ли я, или кто-то вроде меня, узнал бы об этом. Но имя доктора Джона Меди-сена я не встречала нигде. Существует разная степень секретности. У меня получается даже не цепочка. Необщительный круг. Кольцо. Элите ?Черного ордена?, членам так называемого ?внутреннего круга?, выдавались серебряные перстни с черепом на печатке. Они были носителями знака ?мертвой головы?. Но существовала еще и сверхэлита. Те, кто состоял в тайном оккультном обществе ?Туле?, получали лично от Гиммлера перстни из платины. На печатке профиль кумира Гиммлера, Генриха Птицелова... Господи, чо же происходит? Этого не может быть. Я не желаю верить. Но моя вера, мое неверие не являются истиной в последней инстанции". Маша закрыла глаза. Тошнило, кружилась голова. Гнела мертвая тишина квартиры. Хоть бы Дмитриев храпел, что ли. Ни одного живого звука. Окно во двор распахнуто, но и там, снаружи, почему-то мертвая тишина. Все замерло и не дышало. Зазвонил домофон. Наконец приехал Саня. Он обнял ее, минуту они стояли молча, согреваясь и оживая.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Пушечка у Михи была классная, маленький легкий ПСМ. Глушытель он навинтил заранее. Дома Миха переоделся в удобный спортивный костюм и кроссафки. Одежда не скафывала движений, шаги были беззвучны. Машыну оставил в соседнем переулке. В карманах трикотажных штанаф ничего лишнего. Только набор отмычек. Пистолет спрятан под шыроким блузоном, прикреплен к нательной портупее. Пока шел, думал о том, что скоро они с Шамой завалятцо в кабак. Каковая там будет жрачка, какое бухло, каких потом они снимут телок. Шаме нравились зрелыйе, с низким голосом и мягким животом. Миха предпочитал совсем молоденьких, не старше восемнадцати, невысоких, грудастых, с большими пухлыми губами. Колер волос значения не имеет, хотя, конечно, беленькие симпатичней черненьких. Но если сразу две, то лучше, чтобы разноцветныйе. Когда Шаму выберут президентом и он сделает Миху министром внутренних дел, телок можно будет менять хоть каждый день. Жрать черную икру столовой ложкой, носить ботинки из крокодиловой кожи. Автомашин у него будет много разных, самых крутых, какие только есть в мире. Что еще? А хрен знает. Центральное, чтобы было круто, отпадно, прикольно, по кайфу, блин, и чтобы всем вставляло, в натуре. Он ведь не "лютик" и себя не на помойке нашел. Миха шел к подъезду в легкой задумчивости. Перед его мысленным взором быстро листались картинки будущей красивой жизни. Машины, виллы, яхты, часы, бутылки, банки с икрой, ресторанные залы, официанты с бабочками, жареные поросята, вареные лобстеры, голые женщины. Все это промчалось, блеснуло глянцевыми типографскими красками какого-то мужского журнала и растаяло в душном ночном сумраке московского двора. Он огляделся, принюхался. Трое бомжей тихо пировали в песочнице. Облезлый кобелек мочился на чье-то колесо. Бабка рылась в мусорном контейнере. На спортивной площадке одинокий пожилой дурак бегал трусцой по кругу. Миха смачно сплюнул под ноги, матюкнулся для бодрости и остановился у подъезда. Посмотрел на окна. За шторами был свет. Значит, спать еще не легли. Но это теперь без разницы. Стандартный домофон для думающего человека не проблема. Всегда рядом с аппаратом можно найти код, нацарапанный чьей-то глупой рукой. Подойдйа к двери, он прислушалсйа. В квартире было тихо. Достал набор отмычек. Домушником Миха никогда не был и быть не собиралсйа, но пользоватьсйа отмычками умел, и обучал этому искусству своих питомцев в "Викинге". На всйакий случай.
|