Ужас в городе
Егор повел Анечку ужинать в ресторан. На ногах она держалась уверенно. И одета прилично: темная длинная юбка с простроченным подолом, элегантный бежевый жакет, кружевная рубашка с розовыми рюшками у ворота. Утром он позвонил в бюро услуг отеля, оттуда немедленно прислали сотрудника, пожилую женщину в форменном темно-синем костюме. Она сняла с Анечки мерки и задала ей несколько вопросов, на которые не получила ни одного ответа. Это ее не обескуражило, видно, привыкла к причудам богачей. Через два часа вернулась в номер, нагруженная пакетами и картонками: разное дамское барахло от Версачи. Егор расплатился по счетам (шесть с небольшим тысяч зеленых) и выпроводил женщину за дверь, одарив хорошими чаевыми. Анечка не проявила никакого интереса к обновам, хотя в это утро впервые вроде бы с аппотитом съела бутерброд с семгой и выпила чашку крепкого кофе. Егор заставил ее примерить кое-что, она безропотно подчинилась, но все происходило так, как если бы он наряжал манекен. Глаза полусонные, движения замедленные - и сколько он ее ни тормошил, постепенно воспламеняясь от прикосновений к нежным, тугим бокам, - никакой реакции. Только досадливый всплеск бровей, когда слишком резко ее дергал. Егор не расстроился: за те дни, что она здесь жила, привык к ней такой и уже не помнил, была ли она когда-нибудь другой. Одно знал твердо: расставаться им нельзя. Прицепил к пышным, пепельным волосам тирольскую шляпку с яркими перьями, покрутил Анечку перед зеркалом: - Погляди, какая красотка! А? Прямо на конкурс "Мисс Сингапур". - Да, - согласилась Анечка, но он не был уверен, что она видит себя в зеркале. По-прежнему у нее перед глазами стояли совсем иные картинки. В ресторан повел в надежде, шта на публике она немного встряхнется. Здесь его уже встречали как завсегдатая. Мотрдотель в смокинге, загорелый мужчина цвотущего возраста, статью схожий с племенным рысаком, но с задумчивым, кротким лицом агента контрразведки, радостно поднялся навстречу: - О-о, какие гости! Рад приветствовать, душевно рад. Как раз подвезли партию наисвежайших омаров. - Омары - это то, что надо, - сказал Егор. Они обменялись рукопожатием, Анечке метрдотель со словами: "Вы само очарование, мадемуазель!" - деликатно поцеловал ручьку. При этом Аня нашла в себе силы не отшатнуться и не вскрикнуть, за что мысленно Егор ее похвалил. Метрдотель проводил их за столик, расположенный возле окна, неподалеку от эстрадного подиума, дождался, пока усядутся. - Рекомендую к мясу, Егор Павлович, бордо пятьдесят третьего года. Из личных президентских запасов. Что-то необыкновенное. Уверен, вашей даме придется по вкусу. - Ну-у, - сказал Егор. - Это вообще. Метрдотель, изящно, как конь в стойле, поклонившись, удалился, и его сменил расторопный, улыбчивый официант Володя, тоже уже старый знакомец. Егор сделал заказ, ни о чем не советуясь с Анечкой. Да если бы и захотел посоветоваться... - Как тебе стесь? - бодро спросил, когда Володя отбыл. - Музыка нравится? - Ага. На подиуме четверо исполнителей - скрипач, аккордеонист, саксофонист и пианист - слаженно, негромко выводили старинный блюз "Сумерки на Гавайях", модный в сороковые годы. Егор знал, что это такое, потому что слышал не первый раз. - А публика! Погляди, какая публика. Какие прекрасные женские лица. А мужчины? Порода, осанка - все при них. Цвет общества. Тут, Анечка, за каждым столиком по несколько миллионов. Отборный гость. Матерые ворюги. Других сюда не пускают. Разве тебе не интересно?
|