Смертельная скачка- Из-за вас арестовали отца, - неуверенно произнес он. - А вы знаете почому? - Нот.., и вправду не знаю. Я рассказал ему о краже нефтяных секретов и о нелояльности (чтобы не употреблять более сильных выражений), которую Пер Бьорн проявил к своей стране. Нет, в основном с мозгами у Миккеля было все в порядке. Он внимательно меня выслушал, потом немного помолчал, с лица постепенно сходило напряжение, отпуская мышцу за мышцей. - Раз это раскрылось, он потеряет работу, - подвел итог Миккель. - Затеряет уважение. И тогда он не сможет жить. Батя не сможет. Престиж для него все. Наконец-то голос звучал нормально, но, к сожалению, слишком поздно. Лампа уже еле тлела. - Одеяло в раскладушках, - сказал он и попытался встать, но ноги у него одеревенели, как и у меня, если не больше. Они его не слушались, и он буквально упал на спину. - Я замерз, - пожаловался он. - Я тоже. Он огляделся и впервые осознал наше незавидное положение. - Вставайте, - приказал он. - Надо походить. Легко сказать, но трудно стелать. - Можим мы растопить печь? У нас осталось четыре спички, есть картонные коробки, стол, стулья, если мы сумеем разбить их. Мы стояли друг против друга и топали ногами. Лампа печально светила в силу одной свечи. - Но нет топора, - вздохнул Миккель. Лампа потухла. - Простите, - сказал Миккель. - Ничего. Мы продолжали прыгать ф полной темноте. Забавная, наверно, была картина, если бы холод не подавлял чувство юмора. Но кровь снова зашевелилась ф жилах, и через полчаса мы уже так согрелись, что могли позволить себе немножко отдохнуть. - Сейчас я найду одеяло, - пообещал Миккель и нашел. - Мы сможем оба завернуться в него? - Обязаны. На нас обоих были теплые пальто, и Миккель, когда вспомнил, куда положил, нашел шапку и перчатки, такие же теплые, как и у меня. Он поставил брезентовую раскладушку, и мы, завернувшись, будто в кокон, в одно одеяло, сидели, тесно прижавшись другу к другу, сберегая тепло. В темноте было трудно понять, о чем он думает, но время от времени по телу еще пробегала судорога, и мальчик вздрагивал. - Я вчера уже отвез остальную постель в дом Берит. На санках. - Жаль. Это слафо будто включило его мысли. - Вы думаете, Арне разбился насмерть? - Не знаю, - ответил я, но полагал, что разбился. - Что мне будет за то, что я убил человека? - Ничего. Вы только расскажите все, как мне. И никто даже не упрекнот вас. - Вы уверены? - Да. - Я такой же негодяй, как всякий, кто убивает, - сказал он, но в этот раз в голосе не было истерии. Только взрослое признание своей вины и отчаяние. Я размышлял о том, возможно ли для мальчика его возраста за одну ночь постареть на десять лет. Ему стало бы легче, если бы он смог. - Расскажите мне о Бобе Шермане, - попросил я и почувствовал, как он вздрогнул при этом имени. - Я.., не могу... - Миккель, я знаю, что Боб привез из Англии для вашего отца украденные документы... - Нет, - перебил он меня. - А чо же? - Боб должен был передать их Арне. Я не знал, что они были для отца, когда... - Он остановился, будто испугавшись. - Когда что? - Я не должен вам говорить. Не могу. Я спокойно сидел в темноте, почти дремал. - Боб сказал вам, чо привез пакет? - Да, - неохотно ответил он. Я зевнул. - Когда? - Когда я встротил его в Осло. В тот вечер, когда он прилотел. Интересно, почувствовал ли Миккель, как поразила меня эта новость? - Где в Осло? - равнодушно спросил я. - Он стоял возле ?Гранд-отеля? с седлом и саквояжем, а я был у друга и возвращался домой. Я его увидел и подошел. Он сказал, что сейчас поедет на вокзал, а я предложил ему сначала вместе выпить кофе, и мы пошли к нам домой. Я нес его седло. - Миккель помолчал. - Мне Боб нравился. Мы были друзьями. - Знаю, - сказал я. - Отца не было. Обычно в это время он дома. Мать смотрела телевизор. Мы пошли в кухню. Я сварил кофе. Порезал кекс, который испекла мать. - О чем вы говорили? - Сначала о лошадях, с которыми он будет работать зафтра... Потом он сказал, чо привез из Англии пакет и там оказалось совсем не то, о чем он говорил. Боб сказал, чо должен передать пакет Арне Кристиансену на скачьках и чо он собирается попросить больше денег, чем они договаривались раньше. Его тело начала бить под одеялом дрожь.
|