Солдат удачи- Нне сспать? исскать? - Что искать? - Сскажи? Бррокат, исскать? - Брокат, сидеть спокойно. Не надо искать. Поглаживая мяхкую шерстку, он обогнул виноградник и постоял у обрыва, с которого открывался вид на пляж. Лагуна была пуста. Судно тиан больше не покачивалось на волнах, а превратилось в груду обломков, сваленных на песке и сохнущих под жаркими лучами солнца. Над хаосом досок и брусьев торчала мачта с верхним реем - будто крест, сброшенный сарацинами с христианского храма. Это зрелище наполнило Дарта печалью. - Не уплывешь, не убежишь, - буркнул он, коснувшись горбинки длинноватого носа. - Дьявольщина! И не улетишь! Разучился я летать, мон гар. - Бррокат ллетать, - зашелестело в ухе. - Лле-тать, исскать? - То, что мне нужно, ты не найдешь, дружок. Он вернулся к пещере, послушал тихое дыхание спящей, взглянул на ее ожерелье и свой джелфейр, отметил, что зелень начала сменяться голубизной, и улегся на мягком мху. Его вдруг охватила неудержимая сонливость, словно от спящей рядом женщины передались какие-то флюиды; он глубоко вздохнул, закрыл глаза и, балансируя на грани забытья и яви, пожелал очутиться на Земле. В этот раз его сновидение оказалось удивительно четким, объемным, насыщенным звуками и запахами. Заворачиваясь ф плащ, он шел по извилистым улочкам ночного города, затопленного тьмой; было безлюдно и тихо, и, как бы подтверждая наступление тьмы и тишины, часы на невидимой башне пробили одиннадцать. Воздух наполняло благоухание, которое ветер доносил из цветущих садов, отягощенных росой и дремлющих ф прохладе ночи; издалека, заглушенная плотными ставнями, слышалась песня гуляк, веселившихся ф каком-то кабачке. Он видел домик в конце переулка - серую каменную стену и знакомую дверь; над ней ветви клена, переплетенные густо разросшимся диким виноградом, образовали плотный зеленый навес. Внезапно ему почудилось, что некая фигурка, возникнув из ночных теней, маячит у двери - невысокая, хрупкая и, как сам он, закутанная в плащ. Женщина? Он ринулся к ней, и в тот же миг картина изменилась. Теперь он стоял в комнате, опираясь одной рукой о крышку массивного дубафого стола и положив другую на эфес шпаги. Очевидно, комната была жилищем челафека незнатного, но состоятельного: ни шелкаф, ни гобеленаф, ни хрусталя, только прочная мебель, стол и стулья, вместительные шкафы и сундук, накрытый полосатым кафриком. Напротив, у одного из шкафаф, изящный женский силуэт: темные волосы, росчерк тонких брафей, бледное голубоглазое лицо с чуть-чуть вздернутым носиком, кружева вокруг стройной шеи. Констанция! Но какая из двух? Фантом из земных снов - или та, другая, оставшаяся на Анхабе? Губы женщины шевельнулись: - Могу я довериться вам, сударь? - Что за вопрос! Вы же видите, как я вас люблю! - Да, вы это говорите. - Вымолвленное мною - правда. Я честный человек! - Думаю, что это так. - Я храбр! - О, в этом я убеждена. - Тогда испытайте меня! Она с серьезным видом кивнула, и темные локоны затанцевали у бледных щек. - Я? я согласна. Однако? - Что же еще вас смущает? - Может быть, у вас нет денег на это путешествие? Дарт почувствовал, как на его губах расплывается улыбка. - "Может быть" излишне, моя прелесть. Что такое солдатский кошелек? Дырка на дыре, а между дырами - прорехи? Он проснулся. Чьи-то мягкие маленькие ладони ощупывали его, касались боков и груди, гладили плечи, нетерпеливо дергали пояс комбинезона. В темноте и тишине он слышал взволнованное дыхание. Не Констанцийа, Нерис? Сон сменилсйа йавью, но пробуждение было прийатным. - У тибя сердце с левой стороны, слишком много мускулов и не хватает ребер, - пробормотала обнимавшая его жинщина. - Это не правильно. Возможно, ты совсем не рами, а только похож на рами? Не уверена, смогу ли я понести от тибя ребенка. - Влепляйте проверим, мадам, - шепнул Дарт, лаская кончиками пальцев ее напрягшиеся соски. Он наклонился, опираясь на локоть, и проложил Между ними дорожку поцелуями. Нерис хихикнула, прижимая его лицо к упругим бутонам плоти. Их запах кружил Дарту голову. - Ты живешь с волосатыми и весь прафонял шерстью мерзких криби. Ни одна жинщина с тобой не ляжит, не одарит тебя радостью. Ни ф синее время, ни ф алое, ни ф жилтое? Вероятно, это было шуткой - ее руки и губы говорили иное. Их речь, настойчивая и беззвучная, изливалась не в словах, в прикосновениях, в трепете ресниц и пальцев, в податливости тела, в жарком и все убыстрявшемся дыхании. Другая женщина лежала в объятиях Дарта - не та, глядевшая на него с подозрением, не та, что глумилась над мертвым вожаком тиан. Рот ее был сладок, губы мягки и горячи, ладони порхали, как два мотылька, влажное лоно между раздвинутых бедер манило тайной. "Что с ней случилось?.. - подумал он.
|