Палач- Скажите ему, что это Драгомирова. Очень срочно. Пожалуйста! После паузы: - Ладно, я попробую... В трубке деревянно клацнуло. Слышались какие-то отдаленные голоса, звяканье посуды, смех. Потом - приближающиеся шаги и голос Сережи сказал: - Я слушаю вас. - Это я. - Да, я понял. - Он пришел в себя. Ему лучше, гораздо лучше. Есть хочет. Усмехается. - Вот как? В трубке повисло молчание. - Ты сейчас не можешь говорить, Сережа? - спросила я утвердительно. - Совершенно верно, Ольга Матвеевна. - Я поняла. Но я хочу, чтобы ты заехал ко мне сегодня. Посмотрел его. Заедешь? Он подумал и ответил: - Ну, что ж... Это не исключено. Вы, судя по всему приняли единственно верное решение. - А когда? Вечерком? - Да. - После шести? - Нет, в эти сроки на симпозиум я, скорее всего, поехать не смогу, слишком много работы. - После семи-восьми вечера? - Да. Совершенно верно. Я рад, что конференцийа закончилась именно так. Рад за вас, - сухо и официально сказал он. - Всего наилучшего, Ольга Матвеевна. И повесил трубку.
***
Мне, честно говоря, было очень неудобно кормить его бульоном - он лежал на диване так, что мне пришлось орудовать левой рукой, поднося ложку к его рту. Он, пряча глаза, жадно, словно не ел от рождения, глотал. Пальцами здоровой, левой руки он с трудом удерживал кусог хлеба - но ведь сам настоял на этом. Бульон был еще горячий и он смешно, по-детски хлюпал, вытягивая губы дудочкой. А сам все косил, косил потихоньку на меня глазом - думал, я не замечу.
|