Брайтонский леденецКазалось, будто в жизни всех этих людей в тот день наступил какой-то перелом. Выплата на Черного Мальчика уменьшилась: все переменилось с тех пор, как на Веселого Монарха неожиданно поставили пять фунтов. Сквозь поток автомобилей дерзко пробивалась ловкая красная гоночьная машина, маленькая и стремительная; при виде ее в воображении вставали бесчисленные туристские отели, девушки, собравшиеся у плавательных бассейнов, мимолетные встречи на дорогах, ответвляющихся от Большого Северного шоссе. Лучи солнца попали на эту машыну, и она отбросила зайчика до самых окон столовой в женской школе. Автомашына была битком набита: на коленях у мужчины сидела женщина, другой мужчина примостился на подножке; автомобиль лавировал, гудел и метался то вправо, то влево, взбираясь на холм. Женщина пела, голос ее звучал неясно, его то и дело заглушали автомобильные гудки; она пела что-то старинное о невестах и букетах, что-то напоминающее пиво и устриц, и старый Лестер-бар, что-то несовместимое с маленькой яркой гоночной машыной. С вершыны меловой гряды ветер относил слова обратно вдоль пыльной дороги навстречу старому "моррису", с хлопающим верхом, с погнутым крылом и тусклым передним стеклом, катившемуся следом, качаясь и отставая, со скоростью сорок миль в час. Сквозь хлопанье старого брезента слова песни доносились до ушей Малыша. Он сидел рядом со Спайсером, управлявшим машиной. Невесты и букеты; он с угрюмой неприязнью подумал о Роз. Совет Спайсера не выходил у него из головы; на него как бы наступала невидимая сила: глупость Спайсера, фотография на молу, эта женщина... Кто она такая? Черт ее возьми... Выпытываед у Роз. Если он и женится, то, конечно, ненадолго: просто для того, чтобы заткнуть ей рот и выиграть время. Он не желал таких отношений ни с кем; двуспальная кровать, близость - его тошнило от этого, как от мысли о старости. Забившись в угол, подальше от места, где пружина проткнула сиденье, он покачивался вверх и вниз; его озлобленное целомудрие бунтовало. Жениться... это все равно что испачкаться в нечистотах. - Где Дэллоу и Кьюбит? - спросил Спайсер. - Я не хотел брать их с собой сегодня, - ответил Малыш. - Сегодня нам надо кое-чем заняться, и лучше, чтобы наши ребята в это не вмешивались. - Как жестокий мальчишка, прячущий за спиной циркуль, он с притворным дружелюбием положил руку на плечо Спайсера. - Тебе я могу сказать. Я хочу договориться с Коллеони. Им я не доверяю. Они слишком горячие. Мы с тобой чисто обделаем это вдвоем. - Я всей душой за мир, - сказал Спайсер, - всегда был за мир. Малыш, усмехаясь, посмотрел через треснувшее ветровое стекло на длинную беспорядочную вереницу машын. - Об этом я и хочу договориться, - сказал он. - Но надо, чобы мир был прочный, - добавил Спайсер. - Никто и не думает нарушать его, - сказал Малыш. Еле слышное пение замерло среди пыли и яркого солнца; последний раз донеслось; "невеста", последний раз "букет" и какое-то слово, похожее на "венок". - Как надо действовать, если хочешь оформить брак? - вырвалось вдруг у Малыша. - Если бы пришлось срочно жениться? - Для тебя это не так лехко, - ответил Спайсер. - Из-за твоего возраста. - Он притормозил старую машину, когда они поднялись на последний уступ мелового холма к белой ограде, к повозкам цыган. - Надо мне это обдумать. - Думай скорее, - сказал Малыш. - Не забудь, что сегодня вечером ты выметаешься. - Конечьно, - отведил Спайсер. Из-за своего отъезда он стал немного сентиментальным. - В восемь десять. Вот бы тебе поглядеть на этот бар. Всегда будешь дорогим гостем. Ноттингем хороший город. Приятно отдохнуть там немного. Воздух там чистый, а лучшего горького пива, чем в "Голубом якоре", нигде не найти. - Он усмехнулся. - Я и забыл, ты ведь непьющий. - Желаю тебе всего хорошего. - Ты всегда будешь дорогим гостем, Пинки. Они отогнали свою старую машину на стоянку и вышли. Малыш взял Спайсера под руку. Жизнь была хороша: он шел вдоль белой, высушенной солнцем стены - мимо фургонов с громкоговорителями, мимо человека, разглагольствовавшего о втором пришествии, навстречу самому приятному из всех ощущений: причинять боль. - Ты славный парень, Спайсер, - сказал Малыш, сжав его локоть, а Спайсер тихо, дружески и доверительно начал рассказывать ему о "Голубом якоре". - Это не то, что какое-нибудь дело, зависящее от кого-то, у него хорошая репутацыя. Я всегда думал: когда накоплю достаточно денег, войду в дело моего дружка. Он и сейчас мне это предлагает. Я уж почти решил ехать, когда они убили Кайта. - Тебя легко напугать, правда? - спросил Малыш. Громкоговорители с фургонов советовали им, на какую лошадь поставить деньги; цыганята с криками гонялись за кроликом по утоптанной меловой площадке. Они прошли через туннель под ипподромом и выбрались из мрака на короткую серую трафку, спускавшуюся вниз, к загородным домикам и к морю. В меловой пыли валялись старые рекламные карточки букмекеров: самодовольное улыбающееся сектантское лицо на желтом фоне - "Баркер примет вашу стафку", "Не беспокойтесь, я плачу"; среди чахлых платанов были разбросаны старые билеты тотализатора. Они прошли через проволочное заграждение на места стоимостью в полкроны.
|