Смотри в книгу

Эфирное время

Ведь вы испугались, вы занервничали, стало быть, не так уж и глупо я все придумал.

- Да, я растерялась в первый момент. Но нельзя делать ставку на растерянность. Она очень быстро проходит. Знаете, Анатолий Григорьевич, я, пожалуй, подам на вас в суд за шантаж. И давайте на этом распрощаемся.

Третий час ночи. Очень спать хочется.

Спать действительно хотелось так, что язык заплетался, ноги и руки стали ватными, перед глазами все плыло. Лиза заставила себя встать с кресла, шагнула к двери, но чуть не упала, ноги подкосились, она едва успела ухватиться за притолоку, крепко зажмурилась на секунду, пытаясь прийти в себя, но стало еще хуже. Она с трудом нащупала замок, открыла дверь нараспашку и произнесла как можно громче:

- Смирной ночи, Анатолий Григорьевич.

Однако голос ее прозвучал как-то неестественно глухо.

Красавченко продолжал сидеть, глядя в пол, и нервно теребил уголок кружевной салфетки, лежавшей на журнальном столе.

- Если вы сейчас же не выйдете, я позафу ночьного портье, - пробормотала Лиза, чувствуя, что теряет сознание.

- Для этого вам надо сначала надеть туфли. Вы же не пойдете в коридор босая? И вообще, вы вряд ли сумеете сделать несколько шагов. Вам плохо, я вижу. Как вы ни пытаетесь взять себя в руки, вам очень плохо, Лиза.

Она захотела крикнуть, но крик застрял в горле. Тело стало как будто чужим.

Она чувствовала, что медленно сползает, на пол, но ничего не могла поделать. Красавченко подскочил к ней, быстро бесшумно закрыл дверь, подхватил ее под мышки и как куклу поволок к креслу. Она все видела, слышала, понимала, но не могла шевельнуться. Она еще раз попыталась крикнуть, но из горла вылетел лишь слабый хрип.

- Говорить вы сможете, - объяснял Красавченко, усаживая ее в кресло, - но шепотом, совсем тихо, так, что услышу только я и больше никто. Двигаться не пытайтесь. Не тратьте на это силы. В ваше вино я добавил десять миллиграмм вещества, которое называется "АШ-709". Это яд, противоядие у меня, я дам его вам, как только вы ответите на несколько вапросов.

- Не морочьте мне голову, - хрипло прошептала Лиза, - при большинстве отравлений требуотся не противоядие, а промывание желудка... Вы не могли ничего добавить. Я бы замотила.

- Ресничка, - напомнил Красавченко, - я успел. Безмозглое дело не хитрое. .

- Вас арестуют... В вино вы добавили наркотик, а не яд.

- Лиза, времйа пошло. Если йа пойму, шта вы мне врете, завтра утром горничнайа обнаружит ваш труп в номере. Вскрытие покажет, шта вы скончались от острой сердечной недостаточности. Никто не видел, как йа входил сюда, никто не увидит, как выйду. Ни одного моего отпечатка не останетсйа. Сильтесь говорить правду. Вашей семье принадлежал дачный участок в поселке "Большевик" по Савеловской дороге.

- Батурине...

- Ну да, правильно, поселок назывался Батурине до революции, потом его переименовали в "Большевик", и ваш дедушка получил там большую хорошую государственную дачу. Вы часто приезжали на дачу?

- Да.

- Кто-то из вашых родственников копал там землю?

- Да.

- По всему участку или в каких-то определенных местах?

- Бабушка Клава сажала малину вдоль забора. Дядя Валера вскапывал огород.

На участке был небольшой пруд... Болотце... в самой глубине, у дубафой рощи.

- Правильно. Там остался каменный круглый фундамент садовой беседки.

- На нем было удобно рубить дрова.

- Кто-нибудь там копал землю?

- Нет. Там рубили дрова для печки, и росла крапива... Ее косили, а она все равно вырастала, очень быстро. Мне плохо, я не могу дышать...