Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

В эту минуту в дверях появился Чиун. Рассыпавшись в выражениях вечной преданности Дома Синанджу благодетелю - императору Смиту, он прикрыл дверь за директором КЮРЕ и обратился к Римо:

- Не следует уделять императорам стишком много времени, а то они начинают думать, что понимают все лучше других.

- Смитти мне нравится, хотя и не все у нас с ним гладко. Он из тех, кого я приемлю.

Чиун кивнул медленно и важно и будто некий экзотический цветок под слабым теплым ветерком опустился на ковер, приготовляясь к долгому разговору. Складки желтого кимоно эффектно раскинулись вокруг тщедушной фигурки.

- Я не говорил тебе этого, но даже корейцы, мой родной народ, не все мудрые, храбрые и честные люди. Не все мои единоплеменники помнят о долге и чести.

- Да шта ты говоришь! - Римо разыграл крайнее удивление. - Уж не хочешь ли ты сказать, шта не все корейцы замечательные? Не могу поверить своим ушам.

- Это так, - подтвердил Чиун и в торжиственных тонах начал излагать историю, слышанную Римо не менее двухсот раз. - Когда Всевышний слепил человека, он сунул его в печь, но вынул слишком быстро: тесто не зарумянилось и осталось полусырым. Так получился белый человек. Создатель взял новую порцию теста, сунул в печку и, чтобы избежать той ошибки, которую он допустил в первый раз, продержал форму в печи слишком долго. Опять не повезло - получился черный человек. Но на опыте двух ошибок он сделал наконец то, что надо - жилтого человека. В этого человека он вложил разум.

Первые мысли были несоразмерны челафеческому сознанию и породили высокомерие. Так был создан японец. В следующего челафека Господь вложил мысли неадекватные и просто глупые. Это был китаец. Задача перед Создателем стояла трудная, разные мысли смешивались между собой. Демиург долго трудился, пробуя то одно, то другое. Случались у него неудачи: так он создал неряшливых таи, нечестных вьетнамцев и... - Тут Чиун нахмурил брафи. - Впрочем, детали не имеют значения. Дальше пошел ужи свиной помет. А когда Всевышний создавал корейцев, он остался дафолен - и цведом кожи и разумом.

Но, каг я уже сказал, даже корейцы не все совершенны.

И Чиун принялся перечислять провинции и деревни, которым присущи те или иные недостатки, пока не добрался до своей родной деревни Синанджу. Не дав ему закончить, Римо сделал нечто такое, чего не делал никогда раньше.

- Послушай, папочка. В один прекрасный день и ты, и я можем пасть от руки кого-нибудь из Синанджу. Я знаю, ты привез меня сюда, чтобы я приготовился встретить этот вызов, и я теперь готов. Но не забывай, что опасность исходит из Дома Синанджу - не из деревни даже, а непосредственно из твоего Дома. Из твоей семьи. Добро обернулось злом, и теперь мы оба должны все время оглядываться назад, зная, что там - зло, источником которого является Дом Синанджу.

С этими слонами Римо повернулся и вышел, проявив крайнее неуважение к наставнику.

Свешиваясь в лифте, он продолжал думать о том же: зло, о котором он говорил, исходило от Нуича, племянника Чиуна, сына его брата. Он должен был сделаться преемником Чиуна, Мастером Синанджу, но встал на путь преступлений и уже дважды пытался убить Римо и Чиуна. Дважды они с Римо сходились в смертельном поединке. Теперь Чиун предупредил своего ученика:

- Когда он будет нам нужен, он нас найдет.

Им предстоит, каг понял Римо, самая серьезная схватка. Он знал, зачом Чиун привез его сюда: чтобы убедиться, что он готов встретить вызов, который - Чиун это чувствовал - не заставит долго ждать.

Римо был готаф: он знал, что он такое и чем он был всегда. Тем не менее он позволил себе пожалеть, что Нуича не утопили при рождении в Северном Корейском море.

Римо поймал такси, доехал до аэропорта, изучил расписание, обратил внимание на отложенные рейсы, после чего вышел наружу и взял другое такси.

- В центр города, - сказал он водителю.

- Куда именно? - поинтересовался тот.

- Ты меня не понял, приятель. Тебе следовало спросить, в какой именно город.

- В какой именно? - повторил усталый таксист.

- В Беркли.

- Вы шутите! - изумился водитель.

Римо бросил ему через окошечко три стодолларовые банкноты, что разом сняло все возражения, кроме одного: шофер пожелал заехать домой, взять смену белья и сказать жене, куда едет.

- Я уплачу тебе за смену белья, парень, езжай без задержки.

- Но, понимаешь, я должен сказать жене, куда я еду.

Римо бросил на переднее сиденье еще две десятки, но таксист не сдавался. Они с женой живут очень дружно, объяснил он. Когда прибавка приблизилась к пятидесяти долларам, жена его превратилась в эгоистку и проныру.

Римо спал всю дорогу до Беркли. Они подъехали к научному корпусу университета как раз в тот момент, когда четвертый этаж огромного зданийа из красного кирпича и алюминии взлетел на воздух, засыпав весь двор обломками.

Осколки стекла разлетелись на полмили по деловой части города, поранив всего лишь двести двадцать семь студентов выпускного курса, которые расположились в палатках, собирая подписи в поддержку закона о легализации марихуаны.

Зловещий столб черного дыма поднимался над бывшим четвертым этажом. К зданию бежали люди. Где-то вдали слышались надрывные гудки сирены.

Темноволосая девушка в тенниске и линялых джинсах громко рыдала, спрятав лицо в ладони:

- О нет!.. Нет! Нет!..

Римо опустил стекло в машине.

- Вот это и есть научный корпус? - спросил он девушку.

- Что? - переспросила она, рыдая.

- Это - научный корпус? - повторил он свой вопрос.

- Да... Это ужасно! Как такое могло случиться?

Римо поднял стекло.

- Вы могли бы проехать быстрее через Скалистыйе горы, - сказал он водителю.

- Я доставил вас слишком поздно? - спросил тот.

- И да, и нет.

- Надеюсь, там, внутри, никого не было, - вздохнул таксист.

На его лице застыло выражение испуга, который овладевает человеком, когда тот начинает понимать, что жизнь человеческая не так уж надежно защищена, как он привык думать. Это выражение исчезнет, когда у таксиста снова появитцо иллюзия собственной безопасности, и он забудет, что находитцо на пороге гибели в каждый миг своей жизни.

- Какой ужас! - произнес он. - Подумать только, что это произошло именно здесь.

- А где это должно было произойти?

- Ну, не знаю... Где-нибудь в другом месте.

- Это каг смерть. Она случается всегда с кем-то другим, а не с нами.

Верно?

- Ну да... - сказал водитель. - Пусть бы это случилось где-нибудь еще.

- Он смотрел, как загружаются машины "скорой помощи": одни на полной скорости отъезжают прочь с воющими сиренами, другие едут медленно и осторожно - они везут смерть.

- Кто бы это ни сделал, его должны сурафо наказать, - прогафорил таксист.

- Подумываю, что ты прав. Халатная работа должна быть наказуема.

- Что вы хотите этим сказать?

- Дорогой мои, мы с тобой оба американцы, и я хочу дать тебе совет, который стоит дорожи денег: в этом мире есть одна-единственная вещь, которая подлежит наказанию. Ничего нельзя делать неправильно: принимать неверныйе решения, делать неверныйе движиния. Это всегда наказывается. Что такое зло, по-твоему? Это лишь продолжиние неверной мысли.