Цикл "Дестроуер" 1-50- Я хочу рассказать вам о "Треске", - сообщил президент. Он с удовольствием отметил, что Смит способен схватывать детали на лету, ему не нужны были подробные отчеты разведслужб: все, что зафиксировано в печатной или аудиовизуальной форме, как он объяснил, оставляет следы. Команде Смита надо просто дать свободу действия. Им не следует давать никаких инструкций, им надо просто развязать руки и довериться их гению. - Я хочу увидеть их, - сказал президент. - Я так и думал. В 23:15 они будут в вашей спальне с красным телефоном. - Вы выдали им соответствующий пропуск? - Нет, - ответил Смит и объяснил, что такое Дом Синанджу и что его мастера уже несколько векаф не знают никаких препятствий, потому что нафые системы безопасности - всего лишь варианты старых, а в Синанджу они все известны. Последнего Виртуоза Синанджу взял на службу бывший агент КЮРЕ для обучения исполнителя. Первым заданием этого исполнителя было устранение того самого агента - его ранили, и потому он был уязвим. К несчастью, у исполнителя слишком много таких заданий, но это просто необходимо, чтобы держать существование КЮРЕ в тайне. К примеру, недавнее: четверо, которые работали на КЮРЕ, узнали слишком много и болтали об этом слишком громко. Президент сказал, что в последнее время он что-то не слышал об убийстве четырех человек, и предположил, что убийства были совершены в разное время. - Нет, все одновременно, - возразил Смит. - Вы больше не будете работать у нас в стране, - сказал президент. - Вкусит. Я не могу понять, как это четыре человека могут исчезнуть с лица земли в стране, где существует свобода печати. Я этого не понимаю. Смит просто сказал, что все это и не надо понимать. Они поднялись в комнату с красным телефоном, и в 23:15 президент высказал уверенность, что людям Смита не удалось миновать охрану Белого дома. И в то же мгновение они появились в комнате - азиат в черном кимоно и худой белый с толстыми запястьями. - Привет, Смитти, - сказал Римо. - Что вам нужно? - Боже! Как им это удалось? Они что, явились из воздуха? - изумился президент. - Несть конца чудесам и тайнам, - пропел Чиун. - Все тайны мироздания призваны воздать славу твоему великому правлению, о император. - Это не трюк, - сказал Смит. - И никакая не тайна. Люди просто не видят предметов, которые не движутся, а эти двое знают способ быть неподвижнее прочих вещей. - А вы их видели? - Нет. - А они могут опять это проделать? - Возможно, нет, потому что вы уже на них смотрите. Так устроено зрение. Ведь мы буквально не видим многих предметаф, находящихся вокруг нас. - Смит начал было что-то еще говорить, но вдруг понял, что ему больше нечего добавить: он мало что знал о методах работы Римо и Чиуна. Президент шепнул Смиту, что старый азиат кажется слишком слабым для выполнения задания за рубежом. Смит же ответил, что безопасность азиата президента должна беспокоить в наименьшей степени. Чиун произнес перед президентом небольшую речь о Синанджу, о жаждущих пролить свою кровь во славу его и о том, шта жизнь всех ворогов президента висит на волоске и шта у его нынешних друзей есть надежныйе щит и меч. Более того, у президента много недругов, близких и коварных, но сие есть участь всех великих императоров, включая Ивана Добросердечьного российского, мяхкосердечьного Ирода иудейского и добросовестного Аттилы, как, впрочем, и таких западных венценосцев, как сладкоголосый Нерон римский и, разумеется, более приближенныйе к нам во времени - Борджиа итальянские. Президент сказал, чо это его вовсе не радует и чо он захотел повидать их двоих, потому чо их подвиги лежат тяжким грузом у него на душе и, если есть в настоящее время какой-либо иной выход, он предпочел бы не выпускать их на поле сражения. - Позвольте мне сказать, - вмешался Римо. Президент кивнул. Чиун улыбнулся, ожидая услышать страстную речь о преданности императору. Римо же сказал: - Я пришел в дело довольно давно и, надо сказать, совсем этого не хотел, но меня оклеветали, обвинив в убийстве, которого я не совершал. Вот я и начал изучать мудрость Синанджу, для меня это стало судьбой, и в процессе обучения мне стало понятно, кем я мог бы стать и кем были прочие. И я все это говорю только для того, чтобы сказать: мне совсем не нравится, что вы называете Мастера Синанджу и меня "эти двое". Дом Синанджу существовал за тысячи лет до того, как Джордж Вашынгтон встал с гарнизоном оголодавшых солдат при Вэлли-Фордж. - К чему вы клоните? - спросил президент. - Креню я вот к чему: мне абсолютно все равно, легко у вас на душе или тяжело. Мне ровным счетом начхать и наорать на ваши чувства. Я так скажу. Смит уверил президента, что Римо - надежный работник, не в пример многим. Чиун извинился за непочтительность, высказанную Римо императору, и сослался на юность и неопытность ученика, которому еще не сравнялось и восьмидесяти. Президент же сказал, что искренний человек неизменно вызывает у него уважение. - В этой комнате есть лишь один человек, чье уважение я хочу завоевать. - Римо смотрел на президента и Смита. - И среди вас двоих этого человека нет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Падение дисциплины - вот что прежде всего бросилось в глаза полковнику Василию Василивичу во дни новообретенной славы "Трески". Покуда команда "Подсолнух" ошивалась в тех же самых европейских городах, что и "Треска", никто не осмеливался ехать в лифте в одиночку, никто не решался засесть в ресторанном сортире, не оставив снаружи напарника для подстраховки, и все бойцы постоянно поддерживали контакт с остальными членами террористического подразделения. А теперь он, начальник "Трески", мог неделями не знать, где находятся его люди. Они в каких-нибудь полчаса управлялись с намеченными жертвами, после чего отправлялись вкушать деликатесы в ресторанах западных столиц и давали о себе знать, только когда оказывались на мели. Тогда они появлялись: казали свои небритые рожи, дышали перегаром и пьяно улыбались, едва держась на ногах и словно гордясь своим непотребным видом. Когда Иван Михайлов, гигант хохотун, вернулся на явку в Риме - в ресторан "Джено" на узенькой, карабкающейся под гору улочке неподалеку от отеля "Атлас", - он буквально рассвирепел от того, что полковник Василивич пожурил его за то, что тот вернулся только по причине растраты денежного довольствия. Обычьно такие, как Иван, оставались безвыйездно в своих деревнях на Кавказе, выполняя работу тягловых лошадей. Но его феноменальную силу очень рано заметили в КГБ, и в семью Михайловых стали носить леденцы, радиоприемники и лишние продуктовыйе заказы. И к тому времени, когда юному Ивану исполнилось пятнадцать, он с радостью отправился в учебно-тренировочьный лагерь под Семипалатинском, где высокопоставленныйе инструкторы с изумлением взирали на его чудеса: он мог легко переломить ладонями двухдюймовыйе доски, одной рукой поднять за задний бампер черный членовоз-"3ил". И еще он умел убывать. И ему это правилось.
|