Цикл "Дестроуер" 1-50- Нет! Нет! О, Боже мой! Нет! Нет!! Нет!!! Завопили и мужчины. Тогда второй пилот отстегнул ремни и, перескочив через распростертое на полу бестыханное тело стюардессы, ринулся в пассажирский салон, где молодая женщина хлестала по лицу мальчика, а он спал, а она требовала, чтобы он проснулся, и все била, била, била; где юноша шел по проходу между рядами кресел, засыпая на ходу; где девушка в отчаянии прижималась ухом к груди мужчины средних лет; и где два молодых китайца стояли, склонившись над своим пожилым боссом. В руках у них были пистолеты. Черт бы побрал этих стюардесс! Где остальные? А, вот одна, в хвостовой части. Черт! Спит. Он почувствовал, как самолет подбросило вверх, а потом швырнуло вниз. Вынужденная посадка - другого выхода не было. Он не нашел ничего лучшего, как прокричать пассажирам, что они идут на посадку и что надо пристегнуть ремни. Но его вопли ни на кого не произвели ни малейшего впечатления. Он бросился назад, в кабину, по пути затолкнув гуляющего во сне юношу в кресло. Сидевшая рядом пожилая пара даже не подняла глаз - они тоже вырубились. Он сорвал с крючка в передней части самолета микрофон, которым пользовались стюардессы, и объявил, что самолет совершает вынужденную посадгу в аэропорту Орли и что всем надо пристегнуть ремни. - Пристегните ремни, немедленно! - пытаясь придать своему голосу твердость, пафторил он и увидел, как молодая женщина, хлеставшая по лицу мальчика, сначала защелкнула пряжку его ремня, а потом возобнафила свое занятие: вставай, вставай, вставай! Самолет начал снижаться сквозь мглистую тьму ночи. Командир уверенно вел его, следуя указаниям приветливо мерцающих в ночи сигнальных огней. После приземления самолету не разрешили направиться к главному зданию аэровокзала, а отвели в специальный ангар, где уже поджидали машины скорой помощи с врачами и медсестрами. Как только второй пилот распахнул люк, чтобы принять трап, двое мужчин в штатском, но с револьверами в руках, отпихнули его и ворвались в салон, по пути оттолкнув прочь с дороги еще двоих пассажиров. Добежав до пожилого китайца, они вложили револьверы в кобуры, кто-то из них кивнул одному из китайцев, а затем оба в штатском бросились по проходу назад по пути налетели на врача и медсестру, сбили их с ног и, не останавливаясь, сбежали вниз по трапу. Из аэропорта ф ту ночь было только две дороги - ф морг или ф больницу. Лишь спустя сутки глубокой ночью отпустили тех, кому повезло остаться в живых. В течение этих суток им не позволяли ни читать газеты, ни слушать радио. Им приходилось отвечать на сыпавшиеся градом вопросы, пока вопросы и ответы не слились в бесконечную вереницу ничего не значащих слов. С ними разговаривали белые люди, желтые люди, черные люди. И в большинстве вопросов не было никакого смысла. Не было его и в газетном заголовке, который им наконец разрешили увидеть: "ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ЧЕЛОВЕК НА БОРТУ САМОЛЕТА УМЕРЛИ ОТ БОТУЛИЗМА". И нигде, заметил второй пилот, даже в списке пассажиров, газета не упоминала пожилого китайского джентльмена или двух его более молодых спутников. - Знаешь, милая, - сказал он жене, трижды перечитав газетное сообщение, - эти люди не могли умереть от ботулизма. Судорог не было - я рассказывал тебе, как все это выглядело. И потом, все продукты были свежие. - Разговор происходил в его маленькой лондонской квартире. - Ну, тогда тебе надо пойти в Скотланд-Ярд и все им рассказать. - Хорошая мысль. Что-то тут явно не сходится. Скотланд-Ярд очень заинтересовался его рассказом. И два каких-то типа из Америки тоже. Все так заинтересовались рассказом, что хотели слушать его снова и снова. А чтобы второй пилот ничего не забыл, ему отвели комнату, постоянно запертую на ключ. И никуда не выпускали. И даже не давали позвонить жене.
Президент Соединенных Штатов, разувшись, полулежал в огромном мягком кресле в углу своего кабинета, положив ноги на зеленый пуфик и устремив взор на предрассветный Вашингтон, сводившийся для него к залитой ярким светом фонарей лужайке перед Белым домом. В руке он держал карандаш, которым нервно постукивал по стопке бумаг, лежащей у него на коленях. Его ближайший советник профессорским тоном подводил итог всему случившемуся и сказанному. В комнате витал неистребимый запах сигарного дыма - директор ЦРУ ушел всего час назад. Советник, в голосе которого слышались гортанные звуки, выдававшие его немецкое происхождение, занудно рассуждал о возможности международных осложнений и о том, почему дела обстоят совсем не так плохо, как кажется. - Не следует принижать важность случившегося. Покойный, ф конце концов, был личным посланником китайского премьера. Но важно другое - визит самого премьера ф США не отменяется. Влиятельно и то, что посланник был отравлен не над территорией Соединенных Штатов. Он сел на самолет ф Европе и направлялся ф Монреаль, где должен был пересесть на другой самолет, который бы доставил его сюда. Все это приводит к выводу, что премьер не может считать нас или кого-либо из наших людей ответственными за случившееся. Это очевидно, так как он выразил готовность послать другого человека, чтобы выработать окончательные условия своего визита ф США. Советник улыбнулся и продолжал: - Более того, господин президент, премьер посылает своего близкого друга. Соратника. Человека, который был с ним рядом во время долгого перехода армии коммунистов, отступавшей под ударами сил Чан Кайши; друга, который делил с ним все тяготы и невзгоды в те далекие времена, когда им пришлось скрываться в пещерах Яньаня. Нет-нет, я совершенно твердо убежден, что они знают, что мы абсолютно непричастны ко всему случившемуся. Если бы они так не считали, то никогда бы не послали генерала Лю. Его личное участие в подготовке визита - это доказательство того, что китайцы верят в наши добрые намерения. Так что визит премьера состоится, как и запланировано. Президент выпрямился и оперся руками о стол. В Вашингтоне стояла осень, и во всех кабинетах, где ему приходилось работать, было невыносимо жарко. Но крышка стола на ощупь была холодной. - Каковым маршрутом прибудет Лю? - спросил президент. - Они нам не сообщили. - Это вофсе не свидетельствует о том, что они переполнены чувством доверия к нам. - Да мы никогда и не были в числе их доверенных союзников, господин президент. - Но если бы они сообщили вам о предполагаемом маршруте генерала Лю, мы могли бы со своей стороны обеспечить меры безапасности. - Честно говоря, сэр, я безмерно доволен тем обстоятельством, что они оставили нас в неведении относительно этого. Раз мы этого не знаем, значит, не несем никакой ответственности до тех пор, пока генерал Лю не прибудет в Монреаль. Тогда польское посольство в Вашингтоне, ваш посредник в отношениях с Китаем, известит нас о времени его прибытия сюда. Так или иначе, но он едет. Я бы хотел еще раз подчеркнуть, что они нам сообщили о визите генерала спустя менее чем сутки после случившейся трагедии. - Хорошо. Это доказывает, что их позицыя не изменилась. - Стол по-прежнему оставался холодным, и президенту казалось, что руки у него мокрые. - Ладно. Хорошо, - повторил он. Но особого восторга в голосе не было. Он поднял глаза на советника: - А те люди, которые отравили китайского эмиссара... Кто бы это мог быть? Наша разведка до сих пор не дала нам никаких зацепок. Русские? Тайваньцы? Кто?
|