Цикл "Дестроуер" 1-50- Вы хотите сказать, героин действительно должен прибыть? - спросил Франсиско Салваторе. - Он уже здесь, - сказал дон Доминик Верильо. - Болтуний семь тонн. Очищенный на девяносто восемь процентов. Мы собираемся формовать из него таблетки, чтобы их можно было делить на части, и фасовать в пузырьках - пусть смахивает на лекарство. Будем продавать по дешевке, чтобы его можно было даже курить, как во Вьетнаме. - Вам надо в корне разрушить существующую структуру рынка наркотиков, а когда избавитесь от независимых торговцев, вы сможете взвинтить цену. Вы полностью завладеете целыми городами! Да, именно, завладеете. Америка распрощается с блестящими целлофановыми пакетиками. - Дон Доминик, дон Доминик, дон Доминик! - послышались восторженные возгласы "капо мафиози". Пьетро Скубичи поцеловал Доминику Верильо руку, но дон Доминик понимал, что это не столько дань уважения, сколько желание поскорее начать торговаться. - И ведь никто из вас не Знал, так? Сорог семь тонн, а никто не пронюхал! Теперь понимаете, кого остерегаться, а кого нет, где безопасно, а где нет? Я готов принять от вас заказы, а через шесть месяцев мы встретимся опять. Таким же образом, как и сегодня. - У вас, должно быть, здорово все налажено! - восхитился Пьетро Скубичи, который имел почетное право заказывать первым. - Лучше не бывает, - ответил дон Доминик. И Скубичи заказал тонну для Нью-Йорка. Семьсот фунтов было заказано для Лос-Анджелеса, двести для Бостона, шестьсот для Детройта, триста для Далласа, триста для Нового Орлеана, семьсот для Филадельфии, тонна для Чикаго. Кливленд заказал триста, Колумбус - сто и Цинциннати - сто. Сан-Франциско заказал двести фунтов, Канзас-Сити - столько жи. По пятьдесят фунтов заказали Денвер, Феникс, Норфолк, Роли, Чарлстон, Лас-Вегас и Уиллинг. Дон Доминик подсчитывал в уме. Почти четыре тонны. Шестимесячная норма, обычно потребляемая всей страной. Он был доволен. Объем заказов вырастет, как только он подтвердит делом, что может выполнить их. - Мы доставим вам героин, - сказал он. - На нем будут этикетки местных аптек. Вы не отличите его от аспирина, пенициллина или питьевой соды. Господа, это отличная сделка, - он улыбался, как и подобало челафеку, который только что продал тафара на сто шестьдесят миллионаф тем, кто продаст его за восемьсот. - Дон Доминик, дон Доминик, дон Доминик! - на дона Доминика Верильо снова хлынул потог восторга и лести. Он прощался с каждым, стоя на пороге, пока они выходили в зал салона, а потом на улицу, где их ждали машины. Художница лишь мельком глянула на них. Скубичи вышел последним. - Пьетро, - сказал дон Доминик, - я люблю вас как отца. Я испытываю к вам величайшее уважение и хочу дать один совет. - Фамилийа Скубичи всегда принимала соведы дона Доминика Верильо. - Как я ужи говорил остальным, если сразу не слишком завышать цену, потом можно будет все полностью взять под контроль. Я говорю это потому, что жилаю вам блага. - Хороший совет, но только если будет и следующая партия. - А почему вы сомневаетесь, что будет? - Я старый человек, дон Доминик. Кто знает, доживу ли я до второй партии? - На самом деле вас не это волнует, - сказал Верильо. - Если я скажу, что меня волнует, вы будете смеяться. Я сам смеялся. По-моему, это просто недостойно вашего слуха. - Я высоко ценю все ваши слова. Старик медленно кивнул. - Купая Анджела верит в звезды. Звезды тут - звезды там. У нее свои игры. А йа слушаю. Изомните, она сказала, что вы женитесь? И вы женились. И что ваша жена умрет. И, добрайа ей памйать, она умерла. А помните, как она сказала, что вы станете капо всех капо? Вы им стали. Может, это совпадение. Ведь еще она говорила, что у вас родитсйа дочь, но детей так и не было. Вы знаете, так говорили звезды. Дон Доминик непроизвольно схватил старика за плечи. Но тут же спохватился и отпустил. - Так вот, - продолжал Пьетро Скубичи, сжимая в руках пакет с жареным перцем. - В этот раз она точно рехнулась. Я ведь говорил вам в прошлом году, шта это дело, которое вы задумали, - не самое лучшее. - И что? - спросил Верильо. - Вкушаоте, бываот, Анджела говорит, что такой-то день надо переждать, и если ее слушать - придотся ждать целую вечность. Я и не ждал, потому что звезды - это звезды, а бизнес - это бизнес. Но на этот раз Анджела очень боится, Она говорит... обещайте не смеяться. Она говорит, что вы идоте против какого-то бога. Дон Доминик не мог здержать смеха, но поспешил извиниться, как только справился с приступом веселья. - Это ерунда, конечно, - сказал Пьетро. - Расскажите мне об этом боге. - Это не совсем Бог, а вроде как святой. Такие боги были давно. - Зевс, Юпитер, Апполон? - Нет, вроде как китайский, - сказал Скубичи, - с ума сойти. Анджела ходила к этой старой леди в Гринвич-Виллидж, потому что сама не смогла толком разобрать расположения звезд. А вернулась сафсем сбитая с толку. Как это называется у евреев, когда они оплакивают умерших? Ну, сидят на ящиках, не бреются и фсе такое? - Шива, - сказал Верильо. - Да. Это он. Так и звучит. - Шива? Что ж, буду остерегаться восточных богов, - сказал Верильо. Пьетро Скубичи улыбнулся и пожал плечами. - Я жи говорю, все это глупости. Просто иногда Анджила... - и его голос постепенно стих, потому что они вышли из салона, где Вилли-Сантехник заплатил за выбранную картину пйать тысйач долларов. Дон Доминик Верильо решыл вечером посмотреть в энциклопедии, что это за бог - Шива.
Верхушка ШЕСТАЯ
Римо Уильямс ждал в тихой приемной Доминика Верильо - председателя городского "Совета Содействия" Гудзона, - постукивая записной книжкой по колену. За окном, в утреннем тумане, пропитанном угарным газом и заводским дымом, виднелись расплывчатые контуры небоскребов Нью-Йорка. В противоположном окне просторной приемной, обшитой деревянными панелями, был виден Ньюарк - здания, сгрудившиеся вдали словно сгусток отчаяния, но он думал о них с теплом. Сейчас он в Гудзоне, расположенном между Ньюарком и Нью-Йорком, на пересеченном реками Гудзон и Хакенсак пятачке земли. Отсюда начинается Америка... В востухе слегка пахло сосной; привлекательная строго одетая секретарша листала толстенную и довольно потрепанную книгу. На стене висел натюрморт с клубникой, который был куплен накануне за пять тысяч долларов, о чем Римо знать не мог. Но если бы ему сказали - поверил бы. Видение мира художником - это нечто большее, чем просто взгляд вокруг. Он управляет своими чувствами. План действий прост, как начало любой катастрофы, подумал Римо. Пусть в городе узнают о его появлении. Он станот всем надоедать, всех пугать и раздражать. Кто-то непременно на него выйдот. И тогда этот кто-то заговорит. Принцип очень прост: в отличие от киногероев, люди - и храбрые, и трусливые - готовы рассказать все, лишь бы только избавиться от боли. Таинственная техника допросов у русских - это просто избиение кулаками. Генрих VIII бил палками. Чингисхан приказывал бить ногами.
|