Солдат удачи- Ты! - Птоз, вцепившись правой рукой в кружку, пальцем левой ткнул в длинноухого. - Ты что? Не хочешь помянуть Криба? Криба, который был моим почтенным предком? Коренастый джолт пробормотал несколько слов. Он говорил на рами, однако резкий скрипучий голос и непривычный акцент сделали реплику туманной. Но главное Дарт уловил: длинноухий прошелся по всем вонючим крибам, предкам Птоза, не забыв о волосатой нечисти, одарившей жизнью его мать. Были еще какие-то добавления, наверняка изящные, но непонятные нюансы, от коих в глазах Глин-та и Джеба вспыхнул боевой огонь, а Птоз налился кровью и судорожно выдохнул: - Ну, сейчас ты выпьешь, отродье ушастое! Всех моих предков помянешь, клянусь Элейхо! Так напьешься, что уши обвиснут! Гигант размахнулся и мотнул кружку. Она просвистела в воздухе пушечным ядром, пробудив у Дарта смутные и неприятные воспоминания; затем раздался треск, и по лицу коренастого потекло вино, смешанное с кровью. Джолты взревели; рыбаки со своими подружками бросились прочь, а следом - важный рами, тащивший своих компаньонов, будто дотишек. Кази, хозяин, прыгал у возвышения с кувшинами, заламывал руки и причитал: - Во имя Предвечного, доблестные маргары!.. Ради ваших почтенных предков!.. И ради моих детей!.. Космос, доблестные, мир! Божусь, я? Джеб швырнул в него блюдо, Кази пискнул и скорчился за кувшинами, а три маргара ринулись навстречу джолтам, столкнувшись с противником на пороге пещеры. Столбы, державшие навес, с грохотом рухнули, тент накрыл толпу бойцов, звучные удары и проклятия смешались с топотом, треском бьющейся посуды и раздираемых одежд, затем снаружи, на террасе, послышались вопли прохожих и отдаленный барабанный бой. Схватка перешла в положение лежа, тент осел и начал дергаться туда-сюда, словно под ним шевелилась груда огромных жуков, не поделивших лакомой добычи; его бело-синяя поверхность то опадала, то выпирала волнами вверх, обтягивая чье-то темя, зад или кулак, и на ней стали проступать бурые пятна - может, кровь, а может, жирный соус. Глазея на эту подковерную битву, Дарт с неодобрением хмурил брови. Какая-то мысль рождалась и билась в его голове, но, так и не оформившись до конца, заснула, убаюканная винными парами. Он потер нос, поглядел, как трепыхаются под тентом Драчуны, пробормотал: ?Что за болваны, право!? - и поднялся, слегка покачиваясь. Причины скверной репутации маргаров стали теперь понятными. Барабанный бой сделался ближе, и два десятка серых беретов ворвались с террасы. Клюки их заработали, не разбирая правых и виноватых, под тентом взвыли, и шевеление пошло на убыль, хотя в самой середине кто-то еще дергался и хрипел - то ли Птоз добивал коренастого, то ли наоборот. Откуда-то появились веревки, и стражи принялись вытаскивать драчунов, вязать запястья к шее и нанизывать на канат, попутно пересчитывая ребра палками. Но с Птозом, отбивавшимся руками и ногами, этот номер не прошел, и стражники, насев на великана впятером, свалили его наземь и закатали в тент. Как показалось Дарту, вся операция прошла с похвальной быстротой и несомненной ловкостью. Он попытался разбудить дремлющую мысль и чуть не ухватил ее за хвост, однако ему помешали: в пещеру шагнул сержант в оперенном берете - не тот, что провожал его утром, а другой, постарше и помрачней. Небрежно присев перед Дартом, страж, поигрывая палкой, направился к Кази. - Из-за чего сцепились в этот раз? Не поделили женщин? Или жратвы и медов не хватило? Не отвечая, хозяин икнул и стал подниматься, потирая грудь, куда папало брошенное Джебом блюдо. Утвердившись на ногах, он снова икнул и с чувством произнес: - Вот бурдюки бестонные! Чтоб им второй жизни лишиться! Чтоб их сожгли и запечатали прах в погребальных орехах! И чтоб орехи те не украсили узорами, а обваляли в нечистотах и бросили в Глотающий Рот! - Кази перевел дыхание, поднял вверх руки и завыл:
|