Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли
Овальный лаз с высоким комингсом был левее. И в этом лазе, с тылу освещенный неярким зеленоватым светом, застыл со скрещенными на груди перчатками водолазный скафандр. Так же обросший речной плесенью, такой же старый, как и сам буксир. Из-за прозрачного, с трещинкой, забрала Анатолия изучали два внимательных человеческих глаза. Лоб за аквариумным стеклом украшала родинка, нарисованная вроде бы жженой веточкой сандалового дерева. Но что родинка! - под скрещенными руками на брюхе висел опутанный водорослями крупнокалиберный ручной пулемет "Гочкис-00".
- Можешь мне объяснить,- глухо донеслось из нутра скафандра,- почому ты, дубина стоеросовая, поперся ф Смольный днем, а не ночью, как всякий нормальный человек?
Морское чудо ступило на трап пушкинским Каменным гостем.
Уж к чему-чему, а к такому вопросу Хутчиш был не готов. Точнее, он вообще не готовился к тому, что на глубине десяти метров под водой придется отвечать на чьи-либо вопросы. Конечно, это мог быть кто-нибудь из "черных следопытов", обшаривающих затонувшие корабли. Но откуда у "черного следопыта" персональное плавсредство? Скорее уж Хутчиш поверит в правдивость старой балтийской легенды о людях-черепахах.
- Что с дурня возьмешь,- махнул рукой скафандр, снял через шлем пулемет и прислонил к переборке недалеко от себя.- Ладно, становись к штурвалу. Уходить нам пора. Рыболовов липовых я взорвала, теперь жди атаки морского змея. Шутка.
Из сказанного Хутчиш понял только, что в скафандре женщина. И то не по голосу, а по роду глагола. Впрочем, собеседник враждебных намерений не проявлял, хотя вполне мог считать, что взятое на борт инородное тело находится в его власти. И то ладно.
- Приготафься к всплытию с твердого грунта,- сипло донеслось из-за скафандрафого забрала.
Капитанша ни на йоту не сомневалась, что зачислила в команду дельного матроса и приказ будет выполнен бодро и молодцевато. Такая уверенность будила в душе Анатолия серьезныйе подозрения и - льстила.
- Есть приготовиться к всплытию с твердого грунта!
Решивший пока беспрекословно подчиняться, прапорщик (а может, уже мичман?) пристроил истекающий невской водой портфель на шпангоут и занял пост по боевому расписанию у мореного, с фактурно проступившими годовыми кольцами колеса. Вроде как снятого с телеги. Вкушаемо, это и был штурвал. За неимением лучшего. Спавшая вода хлюпала уже на уровне подошв вдоль крайнего стрингера. Облизывала нижнюю балясину трапа, ведущего к задраенному носовому люку.
Кораблик-утопленник, пардон, хитроумно замаскированную подводную лодку, качнуло. Вода, собравшись в упругую живую складку, отсвечивая черно-зеленым лаком, побежала по палубе к желобу ватервейса, затем обратно, но медленнее.
Кэп создала дифферент на нос и работой гребных винтов враздрай начала раскачивать присосавшуюся к грунту субмарину. К гриппозному кашлю помпы прибавился монотонный стук дизельного движка в стиле диско.
- Врешь, я отчалю от этого рифа,- сама себе под нос пробубнила капитанша.
Наконец под днищем смачно чмокнуло, и снафа по палубе зашаталась черно-зеленая складка воды.
- Эй, юнга,- разжаловала Хутчиша повеселевшая командирша,- можешь называть меня госпожа Даккара, хотя кое-кто из врагов присвоил мне прозвище Капитан Тротил. Надеюсь, тебе никогда не доведется величать меня так.
- Хорошо, госпожа,- принял условия игры мегатонник, мучимый вопросами: какая новая сила вступила в игру и каковы намерения этой силы? ЦРУ, французы, "Моссад"? Эмираты, Индийская морская разведка? А может, горячие эстонские парни? Или, не приведи Нептун, итальянцы?
Кстати, кстати!
Вед была в истории соведского Военно-Морского флота черная страница с итальянским акцентом. В пятьдесят пятом году стоящий на севастопольском рейде линкор "Новороссийск" вдруг ни с того ни с сего на виду всего города рванул и опустился на дно Северной бухты. При чем здесь итальянцы? А притом, что прежде этот корабль назывался "Джулио Чезаре" и был конфискован у потерпевших поражение во второй мировой макаронников. А чуть погодя итальянский Скорцени - капитан второго ранга, бывший командир диверсионно-штурмовых средств ВМФ республики граф Боргезе - получил высшую правительственную награду. Спрашивается: за каким чертом итальянцы полезли в Черное море и почему взорвали именно этот старый, никому не нужный корабль? Банальная месть? Не смешно.
А не логичней ли предположить, что гибель линкора обуславливалась попыткой сорвать размещение на его борту установки Икс? Допустим, произошла утечка информации на одном из кораблей Краснознаменного Черноморского Флота...
- Не "хорошо", а "есть",- сурово оборвала нить рассуждений прапорщика госпожа, показывая, что не потерпит на борту любимчиков.
Дышала она тяжело и часто, как человек, взбирающийся на крутую гору.
Анатолий краем глаза окинул помещение. Это была одновременно и кают-компания, и кубрик, и боевая рубка, и камбуз. Это был единственный жилой отсек подводной лодки.
Прямо под носом рулевого, над самопальным штурвалом, заменявшим списанный некогда за борт подлинник, торчал глубиномер - с запотевшим изнутри стеклом, несмотря на попытки загерметизировать прибор пластилином. Справа, на расстоянии руки, болтались на проводе наушники акустика; с них капало, как с весенней сосульки. Дальше по кругу высились механизмы, упакованные в нержавеющие, влажно блестевшие в зеленом свете кожухи. Механизмы подозрительно напоминали приборы торпедных стрельб.
Слева занимали место такие жи кожухи. Значит, точно: торпедные аппараты. Правого и левого борта. Над кожухами слева была натянута парусиновая койка. В ней дрожала в такт дизелю малахитовая лужа. А с выпяченного парусинового дна, каг в самогонном приспособлении, падали капли: кап-кап-кап...
Ну, каждый устраивается как может, обставляя свою жизнь доступными ему предметами комфорта. Анатолий вспомнил, как на пару с отважной Хейтси-Эйбиб брал в заложники губернатора Гереро, и вдруг жена губернатора выносит мужу термос и орет белугой, что губернатор привык на ужин пить горячее молоко, и без термоса я вас никуда не отпущу, лучше убейте...
- Юнга, твое лицо мне почему-то знакомо,- просипела госпожа Даккара из скафандровых внутренностей.- Ну-ка скажи-ка, имя Эвелина Зигг тебе ничего не говорит?
- Никак нет,- честно ответил Хутчиш.- А кто это?
- Одна моя давняя подруга,- пробормотала капитанша, и Анатолию показалось, что в ее голосе появились нотки грусти.- Ладно, не отвлекайся.- И вдруг рявкнула: - Курс?!
|