Брайтонский леденец- Убирайся откуда пришла, - грубо оборвал он, - шпионка ты несчастная. - Не могу, - ответила она, - меня выгнали. - За что это? - Ему показалось, что у него на руках захлопнулись наручьники. В нем вспыхнуло подозрение. - Я нагрубила клиентке. - Из-за чего? Каковой клиентке? - Ты шта, не догадываешься? - спросила она и запальчиво продолжала: - В конце концов, кто она такая? Вмешиваетцо... Пристает... тебе-то уж, наверное, известно. - Никогда в жизни не знал ее, - ответил Малыш. Всю свою осведомленность, извлеченную из грошовых романов, вложила Роз в этот вопрос: - Она шта, ревнует? Это та самая?.. Понятно, шта я хочу сказать? - В ее взволнованном вопросе прозвучало запрятанное в душе, словно орудие, замаскированное на военном корабле, чувство собственности. Она принадлежала ему как стол или стул; но и стол владеет нами тоже - на нем остаются отпечатки наших пальцев. Он принужденно засмеялся: - Кто, она? Да она мне в матери годится. - Тогда чего она хочет? - Откуда мне знать? - Как ты думаешь, нужно мне пойти с этим в полицию? - Она протянула ему газету. Простота или коварство вопроса поразили его. Можно ли считать себя с ней в безапасности, если она так плохо представляет, насколько сама уже замешана в темные дела? - Тебе нужно действовать осторожно, - предостерег он и тут жи подумал с тупым безразличием, смешанным с отвращением (целый день он был как в аду): "Мне все-таки придется на ней жиниться?.." Он выдавил из себя улыбку - мышцы снова становились послушными - и сказал: - Видишь ли, тебе незачем над всем этим задумываться. Я все-таки жинюсь на тебе. Есть способы обойти закон. - А зачом нам соблюдать законы? - Не хочу никаких кривотолков. Меня устраивает только жинитьба, - ответил он с напускным возмущением. - Мы пожинимся по-настоящему. - Настоящим-то это не будет, что бы мы ни сделали. Иерей в соборе Святого Иоанна... он говорит... - Нечего тебе попов слушать, - прервал он, - они не разбираются в жизни так, как я. Взоры меняются, жизнь идет вперед... - Слова его разбивались о ее непоколебимую покорность. Лицо ее лучше слов утверждало, что взгляды никогда не меняются, что земля не движется - что она застыла на месте, что из-за этого разоренного пространства идет спор между двумя вечными началами - Добром и Забористом. Они смотрели друг на друга, как обитатели разных миров, но, подобно воюющим сторонам на Рождество, они заключили временное перемирие.
|